Книга Ультиматум Борна, страница 124 – Роберт Ладлэм

На его часах был уже час ночи, когда двое давешних посланцев, пришедших к нему в «Пон-Рояль», показались из переулка, перешли улицу и приблизились к воротам старой фабрики.

— Сейчас Санчес встретится с тобой, — произнес самый речистый.

— Я его не вижу.

— Ты должен пойти с нами. Он не выходит из «Сердца солдата».

— Мне это не нравится.

— Тебе не о чем беспокоится. В его сердце мир.

— А как же его нож?

— У него нет ножа, вообще нет оружия. Он никогда его не носит.

— Рад слышать. Тогда идем.

— Ему оно просто не нужно, — не очень обнадеживающе добавил посланец.

Его провели по переулку, мимо входа с неоновой вывеской к еле различимому проходу между зданиями. Один за другим, причем Джейсон шел между двумя мужчинами, они протиснулись через проход к задней части кафе, где находилось самое невероятное из того, что Борн мог ожидать увидеть в этом запущенном районе города. Это был… да, это был английский сад. Участок земли длиной около тридцати футов и шириной футов в двадцать, где на шпалерах цвели разнообразные растения, сияя под луной всевозможными оттенками.

— Ничего себе, — вырвалось у Джейсона. — Такое само собой не вырастает.

— А, это просто страсть Санчеса! Его не понимают, но никто даже пальцем не смеет прикоснуться к цветам.

Очень интересно.

Борна подвели к небольшому внешнему лифту, чья стальная шахта была прикреплена к каменной стене дома. Другого способа попасть внутрь не было. Все трое с трудом поместились в кабине, и, когда железная дверь закрылась, молчавший до этого момента провожатый нажал в темноте кнопку и заговорил:

— Санчес, мы здесь. Камелия . Поднимай нас.

— Камелия? — не понял Джейсон.

— Теперь он знает, что все в порядке. Если бы что-то было не так, то мой друг сказал бы «лилия» или «роза».

— И что бы было тогда?

— Не думаю, что тебе захочется это узнать. Мне бы не хотелось.

— Понимаю.

Пару раз вздрогнув, лифт остановился, и неразговорчивый посланец открыл толстую стальную дверь, для чего ему пришлось приложить немалое усилие. Борн оказался в уже знакомой комнате, где стояла со вкусом подобранная дорогая мебель, книжные шкафы и единственный торшер, освещавший Санчеса, сидевшего в своем безразмерном кресле.

— Можете идти, друзья мои, — сказал гигант, обращаясь к своим посланцам. — Заберите свое вознаграждение у бармена, и, Бога ради, скажите ему, чтобы дал Рене и американцу, который называет себя Ральфом, по пятьдесят франков и выпроводил их вон. Они там где-то гадят по углам… Пусть скажет, что это деньги от их вчерашнего дружка, который забыл о них.

— О, черт! — вырвалось у Джейсона.

— Вы же и правда забыли, не так ли? — усмехнулся Санчес.

— У меня голова была забита другим.

— Да, сэр! Да, Санчес!

Два посланца, вместо того, чтобы пойти в заднюю комнату и сесть в лифт, открыли дверь в левой стене и исчезли. Борн с удивлением посмотрел на них.

— Там лестница, которая ведет в нашу кухню, — сказал Санчес, отвечая на молчаливый вопрос Джейсона. — Дверь открывается только с этой стороны, со стороны лестницы ее могу открыть только я… Садитесь, мсье Симон. Будьте моим гостем. Как ваша голова?

— Уже в порядке, спасибо. — Борн сел на обширный диван и утонул в подушках — позиция не была надежной, как видно, так и было задумано. — Как я понимаю, в вашем сердце мир.

— А в алчном уголке этого сердца еще и желание получить три миллиона франков.

— Так вас удовлетворил звонок в Лондон?

— Никто бы не подумал, что у этого человека будет такая реакция. «Снейк Леди» действительно существует и внушает немалый страх людям высшего света — а это означает, что у этой змеи большая сила.

— Именно это я и хотел донести до вас.

— Считайте, что вам это удалось. Теперь, позвольте мне повторить вашу просьбу, ваше требование…

— Мои ограничения, — перебил Джейсон.

— Хорошо, пусть будут ваши ограничения, — согласился Санчес. — Вы и только вы один должны выйти на связь с черным дроздом, так?

— Совершенно верно.

— Я должен спросить еще раз — почему?

— Честно говоря, вам и так уже известно много лишнего, о чем не знают мои клиенты, но, с другой стороны, они не подвергали свои жизни опасности, как я на втором этаже этого кафе в Аржентоле. Они не хотят, чтобы между ними и вами существовала какая-либо, даже малейшая, связь, — а с этой точки зрения вы уязвимы.

– То есть как? — Санчес хватил кулаком по креслу.

— Старик из Парижа, который неоднократно оказывался в полиции и пытался предупредить члена Ассамблеи, что его должны убить. Он рассказал о черном дрозде, он рассказал о «Сердце солдата». К счастью, наш человек услышал его и передал услышанное моим клиентам, но этого мало. Сколько еще в Париже таких же стариков, которые могут упомянуть в своем старческом бреду о «Сердце солдата» — и о вас?.. Нет, вам нельзя встречаться с моими клиентами.

— Даже через вас?

— Я исчезну, а вы нет. Хотя, признаться, надеюсь, вы о таком варианте тоже подумаете… Вот, у меня для вас кое-что есть.

Борн выпрямился на диване и залез в задний карман. Он вытащил плотную пачку франков, перетянутых широкой резинкой.

— Двести тысяч франков — мне поручили передать их вам. Чтобы вы приложили максимум старания. Вы даете мне нужную информацию, я доставляю ее в Лондон, и не имеет значения, примет черный дрозд предложение моих клиентов или нет, вы получаете три миллиона.

— Но ведь вы можете исчезнуть еще до того, ведь так?

— Установите за мной слежку, как вы делали до этого, наблюдайте, как я отправлюсь в Лондон и вернусь обратно. Я даже позвоню вам и сообщу названия авиакомпаний и номера рейсов. Что может быть надежнее?

— Кое-что все же может, мсье Симон, — ответил Санчес, подняв свое огромное тело из кресла и величественно прошествовав к карточному столику около лакированной кирпичной стены своей квартиры.

— Прошу вас, подойдите сюда.

Джейсон поднялся с дивана и подошел к карточному столу, немало удивившись тому, что он увидел.

— Похоже, вы основательно ко всему подходите.

— Стараюсь… О, не вините портье, они преданы вам. Я летаю пониже. Мне больше по душе посыльные и горничные. Они не так испорчены, и никто не расстроится, если однажды они не выйдут на работу.

На столе лежали три паспорта Борна, сделанные в Вашингтоне стараниями Кактуса, а также пистолет и нож, отобранные у него прошлой ночью.