Книга Близнецы-соперники, страница 68 – Роберт Ладлэм

Автомобиль миновал насыпь и въехал на круглую площадку перед главным входом. К спазматической боли в позвоночнике добавилась резь в глазах: они въехали на место казни, и кровь застучала в висках.

Фонтин с силой стиснул запястье. Боль помогла — он смог поднять глаза и посмотреть, что делалось здесь сейчас, а не тридцать три года назад.

Его взору предстал мавзолей. Мертвый, но ухоженный дом. Все оставалось таким, как и прежде, но — неживым. Даже в оранжевых лучах заходящего солнца было что-то мертвенное: величавая декоративность без жизни.

— Разве у ворот имения нет сторожей? — спросил он.

— Не сегодня, хозяин, — ответил шофер. — Сегодня сторожей нет. И священников папской курии — тоже.

Фонтин резко подался вперед. Металлическая палка выскользнула из его рук. Он в упор смотрел на шофера.

— Меня обманули.

— Нет. За вами наблюдали. Вас ждали. Там, в доме, вас ожидает человек.

— Один?

— Да.

— Энричи Гаэтамо!

— Я же вам сказал, сейчас здесь нет священников курии. Пожалуйста, зайдите в дом. Вам помочь?

— Нет, я сам. — Виктор медленно вылез из машины. Каждое движение давалось ему с трудом, но резь в глазах уже прошла, боль в позвоночнике отпустила. Он понял. Его сознание переключилось. Он приехал в Кампо-ди-Фьори за ответами. Чтобы вступить в бой. Но он не думал, что все произойдет вот так...

Он поднялся по широким мраморным ступенькам к дубовым дверям своего детства. Он остановился и стал ждать, когда наступит, как ему казалось, неизбежное чувство всепоглощающей печали. Но оно не пришло, потому что дом был безжизнен.

Он услышал за спиной рев автомобильного мотора и обернулся. Шофер развернулся и помчался по дороге к главным воротам. Кто бы он ни был, ему не терпелось побыстрее скрыться.

Виктор еще смотрел вслед удаляющемуся автомобилю, когда раздался щелчок замка. Он повернулся к дубовой двери. Дверь отворилась.

Он не мог скрыть, насколько поражен. И не хотел скрывать. Все его тело сотрясалось от гнева.

В дверях стоял священник! Одетый в черную сутану. Это был немощный старик. Будь иначе, Виктор не сдержался бы и ударил его своей палкой.

Он посмотрел на старика и тихо сказал:

— Увидеть в этом доме священника для меня невыносимо больно.

— Жаль, что таково ваше чувство, — ответил священник. Его голос был твердым, но слабым. — Мы чтили хозяина Фонтини-Кристи. Мы передали в его руки самые бесценные сокровища.

Они смотрели друг другу прямо в глаза не мигая, но гнев в душе Виктора постепенно сменился недоверчивым удивлением.

— Вы грек, — прошептал он едва слышно.

— Да, но это не важно. Я монах из Константины. Пожалуйста, входите. — Старик священник отступил на шаг от двери, впуская Виктора в дом. — Не спешите. Осмотритесь. Здесь мало что изменилось. Была составлена подробная опись всех вещей в комнатах, сделаны фотографии интерьеров. Мы сохранили здесь все так, как было.

Да, мавзолей!

— Как и немцы. — Фонтин вошел в просторный холл. — Странно, что те, кто предпринял такие ухищрения, чтобы приобрести Кампо-ди-Фьори, не захотели ничего здесь менять.

— Никто не станет распиливать прекрасный бриллиант или замалевывать ценную картину. Так что тут нет ничего странного.

Виктор не ответил. Он крепко сжал палку и с трудом подошел к лестнице, ведущей на второй этаж. Он остановился перед аркой слева, за которой начиналась гостиная. Там все оставалось по-старому. Картины на стенах, столики у стен, старинные зеркала над столиками, восточные ковры на полу, широкая лестница с блестящими полированными перилами и балюстрадой.

Он взглянул на северную арку: за ней была столовая. Сумеречные тени играли на гигантском обеденном столе — полированном, пустом, без скатерти, за которым когда-то собиралась вся семья. Он представил себе эту картину, даже услышал болтовню и смех. Споры, шутки, нескончаемые беседы. Семейные ужины были важными событиями в Кампо-ди-Фьори.

Фигуры застыли, голоса пропали. Пора возвращаться.

Виктор обернулся. Монах жестом указал ему на южную арку:

— Давайте пройдем в кабинет вашего отца. Он направился впереди старика в гостиную. Машинально — ибо ему совсем не хотелось воскрешать воспоминания — взглянул на мебель, неожиданно такую знакомую. Каждый стул, каждая лампа, каждый гобелен, камин и кресла были в точности такими, какими он их запомнил.

—Фонтин глубоко вздохнул и закрыл на мгновение глаза. Жутко. Он шел по музею, который когда-то был живой частью его жизни. В каком-то смысле это была жесточайшая пытка.

Он подошел к двери в кабинет Савароне; этот кабинет никогда не принадлежал ему, хотя именно здесь едва не закончилась его жизнь. Он прошел сквозь дверной проем, в который швырнули когда-то жуткую окровавленную старческую руку.

Если что и поразило его, так это настольная лампа и свет, который лился из-под зеленого абажура. Все было в точности так, как и три десятилетия назад. Картина впечаталась в память: свет этой лампы падал на размозженный череп Джеффри Стоуна.

— Не хотите ли присесть? — спросил священник.

— Сейчас-сейчас.

— Можно, я...

— Простите?

— Можно, я сяду за стол вашего отца? — спросил монах. — Я наблюдал за вашим взглядом.

— Это ваш дом, ваш стол. Я только гость.

— Но не чужой.

— Разумеется. Я говорю с представителем компании «Барикур, отец и сын»?

Старик священник молча кивнул. Он медленно обошел стол, выдвинул стул и опустил на него свое тщедушное тело.

— Не вините миланского адвоката — он не мог этого знать. «Барикур» выполнил все ваши условия — мы за этим проследили. «Барикур» — это Ксенопский орден.

— Мои враги, — сказал Виктор тихо. — В 1942 году в Оксфордшире находился лагерь МИ-6. Вы пытались убить мою жену. И многие безвинные люди погибли тогда.

— Решения принимались без ведома старцев ордена. Экстремисты всегда поступали по-своему, мы не могли их остановить. Но я не думаю, что вы принимаете такое объяснение.

— Не принимаю. Откуда вы узнали, что я в Италии?

— Мы уже не те, что были раньше, но какие-то связи и возможности у нас еще сохранились. Один из нас постоянно следит за вами. Не спрашивайте кто — я вам не отвечу. Но почему вы вернулись? После тридцати лет, зачем вы вернулись в Кампо-ди-Фьори?

— Чтобы найти человека по имени Гаэтамо. Энричи Гаэтамо.

— Он живет в горах Варесе, — сказал монах.

— И все еще разыскивает следы поезда из Салоник. Он объездил Южную Европу от Эдесы, всю Италию, все Балканы, вплоть до Северных Альп. А почему вы оставались здесь все эти годы?