Книга Близнецы-соперники, страница 83 – Роберт Ладлэм

— Их не существует.

— Что?

— Они были уничтожены — торжественно преданы огню, по-моему, a Стамбуле в мечети Святой Софии в самом начале Второй мировой войны. Есть документы, есть, если не ошибаюсь, очевидцы. Даже обуглившиеся останки, подлинность которых подтверждена спектрохимическим анализом.

Адриан смотрел на нее. Это какая-то чудовищная ошибка. Слишком просто! Подозрительно просто.

— Откуда ты это знаешь?

— Откуда? Ты хочешь знать, где именно я все это прочитала?

—Да.

Барбара склонилась к нему, задумчиво вертя бокал и хмурясь.

— Это не совсем по моему профилю, но я, конечно, найду. Дело было несколько лет назад. Я очень хорошо помню, что это заявление произвело сенсацию.

— Сделай мне одолжение, — сказал он торопливо. — Когда вернешься, постарайся найти все, что можно. Это же просто ерунда какая-то! Мой отец бы знал.

— Почему? Это сугубо научная проблема.

— Все равно это какая-то ерунда...

— Кстати, вернемся в Бостон, — перебила она его. — Моя секретарша сообщила, что мне дважды звонил какой-то человек. Он разыскивает тебя. Некто Дакакос.

— Дакакос?

— Да. Теодор Дакакос. Он сказал, что дело неотложное.

—. И что ты сказала секретарше?

— Что передам тебе. Я записала его номер. Но мне не хотелось тебе говорить. Зачем тебе эти истерические звонки из Вашингтона. У тебя и так голова забита другими делами.

— Он не из Вашингтона.

— Но звонил именно оттуда.

Адриан взглянул на ящики с миниатюрными кустарниками, огораживающие уличное кафе. Он увидел то, что искал: телефонную будку.

— Я сейчас.

Он вошел в будку и позвонил в отель «Дистрикт-Тауэрс» в Вашингтоне.

— Пожалуйста, портье.

— Да, мистер Фонтин. Вам неоднократно звонил мистер Дакакос. В вестибюле вас сейчас дожидается помощник мистера Дакакоса.

Адриан стал соображать. Ему на память пришли слова отца. Он спросил отца, можно ли доверять Дакакосу. «В том, что касается поезда из Салоник, я никому не доверяю».

— Послушайте! Скажите этому человеку, что я только что вам звонил. И что меня не будет в Вашингтоне несколько дней. Я не хочу видеть этого Дакакоса.

— Разумеется, мистер Фонтин.

Адриан повесил трубку. Его паспорт в Вашингтоне. Он войдет через гараж. Но не сегодня. Слишком рано. Он подождет до завтра. А сегодня переночует в Нью-Йорке... Отец. Надо сообщить отцу об этом Дакакосе. Он позвонил родителям в Норт-Шор.

У Джейн дрожал голос.

— У него сейчас врач. Слава Богу, он согласился принять болеутоляющее. Долго он не протянет. У него такие спазмы...

— Я позвоню вечером.

Адриан вышел из телефонной будки и вернулся к столику.

— Что-нибудь случилось? — встревоженно спросила Барбара.

— Свяжись со своей секретаршей в Бостоне. Пусть они сами позвонят Дакакосу и скажут, что мы с тобой разминулись. Что я улетел, ну, скажем, в Чикаго. По делам. И оставил тебе в отеле записку.

— Ты и в самом деле не хочешь с ним встречаться?

— Мне надо его избегать. Его надо убрать с дороги. Он, наверное, пытается связаться и с братом.

* * *

Тропинка в Рок-Крик-парке. Место назначил Мартин Грин. По телефону он говорил странно, как-то вызывающе. Словно ему уже на все было наплевать.

Но что бы там ни терзало Грина, все пройдет, как только Эндрю расскажет ему о том, что произошло. Боже, еще как пройдет! В один миг «Корпус наблюдения» сделал гигантский шаг вперед! О таком они и мечтать не могли. Если все, что рассказал отец об этом ларце — о тех усилиях, какие предпринимались могущественными людьми и правительствами всего мира, чтобы завладеть им, — если в этом была хотя бы доля истины, то «Корпус наблюдения» проскочил в дамки! Теперь они неуязвимы.

Отец сказал, что подготовит список. Ха, отцу не стоит утруждать себя: список уже готов. Семерка из «Корпуса наблюдения» получит доступ к ларцу, получит власть над ларцом. А он, Эндрю Фонтин, получит власть над «Корпусом наблюдения»!

Черт побери, от этого с ума можно сойти! Но факты не лгут, отец не лжет. Тот, в чьи руки попадут эти документы, этот пергамент, написанный в римской тюрьме, получит возможность предъявить миру немыслимые требования. Белое пятно в историй, фрагмент, утаенный от человечества из неодолимого страха. Эти откровения окажутся невыносимыми для людей. Что же, страх — великая сила. Как и смерть. Даже больше.

«Запомните: содержимое этого ларца представляет смертельную опасность для всего цивилизованного мира...»

Шаги, предпринятые влиятельными людьми — в мирное и в военное время, — лишь подтверждают предположение отца. И вот теперь другие влиятельные люди под водительством одного весьма отважного человека найдут ларец и смогут определить судьбу человечества последней четверти двадцатого века. Надо теперь думать такими категориями, большими историческими периодами — в масштабах, недоступных разумению простых смертных. Его талант, его опыт, его подготовка. Все теперь имеет значение. Все неразрывно взаимосвязано. Он готов взвалить на себя неподъемное бремя ответственности. Он избран для этого, и ему предстоит это доказать, когда он обнаружит ларец в глубине итальянских Альп.

А Адриана необходимо нейтрализовать. Это просто: его брат слабак, он нерешителен, он ему не соперник.

Надо просто ему помешать. Он проникнет к нему в гостиничный номер — и все.

Эндрю двинулся по тропинке Рок-Крик-парка. Вдали виднелось несколько пешеходов. Этот парк в вечернее время не место для прогулок. Где же Грин? Его квартира ближе к парку, чем аэропорт. А Грин попросил его поторопиться.

Эндрю взял левее и вышел на лужайку. Закурил. Не следует стоять в свете фонаря. Он увидит Грина на тропинке.

— Фонтин!

Майор, вздрогнув, обернулся. В двадцати ярдах от него за деревом стоял Мартин Грин. В штатском. В левой руке он держал атташе-кейс.

— Мартин? Какого черта...

— Иди сюда, — приказал капитан сурово. Эндрю поспешно подошел к дереву.

— Что такое?

— Все пропало, Фонтин. Все полетело к черту. Я тебе обзвонился. Со вчерашнего утра!

— Я был в Нью-Йорке. Что случилось?

— Пятеро наших офицеров сидят в карцере в Сайгоне. Догадайся — кто?

— Что? Но ведь повестка не выписана!

— Никому эта повестка и не понадобилась. Генеральная инспекция нагрянула как снег на голову. Они обложили нас со всех сторон. По моим подсчетам, через двенадцать часов они, меня вычислят. А ты уже под колпаком.