Книга Бумага Мэтлока, страница 40 – Роберт Ладлэм

— А второй? Очень уж длинный.

— Это для нашей картотеки. Свидетельство о вашем членстве. За пятьсот долларов вы становитесь партнером. Здесь все партнеры... На всякий случай.

— На какой случай?

— На тот случай, что если это случится с нами, то случится и с вами. Особенно если что-то попадет в газеты.

* * *

Эйвонский клуб любителей плавания несомненно предназначался для купания. Огромный бассейн вытянулся в длину на расстояние около двухсот футов, не считая расположенных за ним на дальней стороне десяти кабинок для переодевания.

Пляжные кресла и столики были разбросаны на покрытых травой газонах сразу же там, где кончались выложенные плиткой подходы к бассейну, и подсветка из-под воды придавала всему манящий и чарующий вид. Все это великолепие находилось справа от прохода. Слева Мэтлок мог в полной мере разглядеть то, что снаружи только слегка угадывалось. Гигантский, натянутый из зеленых и белых полос тент вздымался над дюжинами столиков. На каждом столике была лампа в виде канделябра, а по всему периметру, на безопасном расстоянии, горели факелы. В дальнем конце находился длинный стол, заставленный всевозможной снедью и закусками. К столу примыкал бар, возле которого толклись парочки. Эйвонский клуб явно производил впечатление места, куда вполне можно прийти с семьей. Проход вел дальше к задней части комплекса, где находилась такая же приземистая постройка из белого кирпича, как и главное здание. Над большими, покрытыми черной эмалью двойными дверями была деревянная вывеска, выполненная вязью в староанглийском стиле: «Эйвонский профилакторий». В эту часть клуба любителям поплавать приводить семью не рекомендовалось.

Мэтлоку показалось, что он снова в сан-хуанском казино — собственно, ни в каком другом игорном заведении он и не бывал. Толстый ковер поглощал практически все звуки. Слышалось лишь пощелкивание фишек да приглушенное отрывистое бормотание игроков. Вдоль стен стояли столы для крепса [14] , в центре — рулетки и игральные автоматы и тут же на возвышении касса. Обслуживающий персонал был в смокингах, вышколенный и постоянно начеку. Посетители держались менее официально.

Служащий у железной решетки, с благодарностью принявший от Мэтлока хрустящую пятидесятидолларовую купюру, провел его к полукруглой стойке перед кассой и сказал человеку, который пересчитывал какие-то бумажки:

— Это мистер Мэтлок, личный друг... Прошу любить и жаловать.

— Само собой разумеется, — улыбнулся тот.

— Извините, мистер Мэтлок, — тихо произнес служащий. — На первый раз никаких чеков.

— Естественно. Но я хочу сначала осмотреться...

— Конечно. Освоиться, так сказать, с обстановкой... Прямо вам скажу: это не Вегас. По большей части — между нами, конечно, — это детские игры. Я имею в виду — для такого человека, как вы. Ну, вы меня понимаете.

Мэтлок его прекрасно понимал. В Эйвоне пятидесятидолларовые бумажки на чай обычно не дают.

* * *

За три часа двенадцать минут он проиграл четыре тысячи сто семьдесят пять долларов. (Правда, один раз пришлось поволноваться — ему вдруг повезло в крепе, и он выиграл около пяти тысяч.) Именно такое начало и могло привести его к цели. Он достаточно часто подходил к кассе и заметил, что здесь покупают фишки в среднем на двести — триста долларов. В его же планы такие «детские игры» не входили. Поэтому в первый раз он купил фишек на полторы тысячи долларов, потом — на тысячу и в третий раз — на две тысячи.

Около часа ночи он сидел в баре и со смехом рассказывал Джакопо Бартолоцци о своем проигрыше.

— Ну, вы молодчина, — сказал Бартолоцци. — Другой, если бы просадил такую кучу денег, уже небось вопил бы, что его ограбили. Пришлось бы показать ему кое-какие бумаги, которые лежат у меня в кабинете.

— Не волнуйтесь. Я все отыграю... Может быть, я завтра снова приду.

— Давайте в понедельник. Завтра у нас только плавают.

— Почему это?

— Воскресенье. Святой день.

— Ах ты черт! А у меня как раз приятель из Лондона прилетает. В понедельник его здесь уже не будет. Очень серьезный игрок.

— Тогда я позвоню Шарпу в Виндзор-Шоулз. Для него святых дней не существует. Он еврей.

— Буду очень благодарен.

— Я, может, и сам туда подскочу. Жена смывается на какие-то благотворительные собрания.

Мэтлок взглянул на часы. Вечер прошел хорошо. Первый шаг сделан. Стоит ли испытывать судьбу?

— Единственное затруднение: когда приезжаешь куда-то, долго приходится искать.

— В смысле?

— Я ведь с девушкой приехал. Она сейчас спит: устала с дороги. Так вот у нее травка кончилась — самая обычная травка. И я ей обещал достать.

— Ничем не могу помочь, Мэтлок. Я здесь ничего не держу — у нас днем бывает много детей, так что сами понимаете. Правда, есть несколько пилюлек. Но иголок никаких. Пилюльки хотите?

— Нет, только травку. Другого я ей не разрешаю.

— И правильно делаете... Вы сейчас куда?

— Обратно в Хартфорд.

Бартолоцци щелкнул пальцами, и возле них немедленно появился огромный бармен. Мэтлок подумал: до чего нелепо, когда такой коротышка командует людьми. Бартолоцци велел бармену принести бумагу и ручку.

— Вот возьмите адрес. А я позвоню. Они открыты всю ночь, к тому же это у самого шоссе. Второй этаж. Спросите Рокко. У него есть все, что вам нужно.

— Ну вы просто гений, — искренне восхитился Мэтлок.

— За четыре косых в первый же вечер вам полагаются льготы... Да, вы ведь так и не заполнили заявление о приеме. Перебрали малость, а?

— Вам же не нужны сведения о моей кредитоспособности. Я плачу наличными.

— Интересно, где вы держите свои денежки?

— В тридцати семи банках — отсюда до Лос-Анджелеса. — Мэтлок поставил стакан и протянул Бартолоцци руку. — Неплохо я у вас развлекся. Завтра увидимся?

— Конечно, конечно! Я вас провожу. Не забывайте меня. Не оставляйте все у Сэмми. Возвращайтесь к нам.

— Даю слово.

Они пошли по дорожке под навесом, и толстый итальянец положил руку на поясницу Мэтлока — в знак дружбы. Ни один из них не заметил за ближайшим столиком хорошо одетого человека, тщетно щелкавшего пустой зажигалкой. Когда они прошли мимо его столика, он сунул зажигалку в карман, и женщина, которая сидела напротив, поднесла к его сигаре спичку. Спокойно улыбнувшись, она спросила:

— Ну что, снял?

— И даже крупным планом! — тихо рассмеялся человек. — Не хуже самого Карша! [15]