Онлайн книга «Заговор «Аквитания»»
|
– С евреем? И что этот еврей говорит? Что он вообще говорит? – Он утверждает, что этот Конверс агент, заброшенный Вашингтоном. – Ну и что же вам еще надо? – Он не должен покинуть ваш дом. Вам будут даны особые инструкции. Заместитель государственного секретаря Брюстер Толланд, совершенно вышибленный из колеи, повесил трубку и обессиленно откинулся в кресле, затем стремительно протянул руку и принялся набирать новый номер. – Чесапик, – произнес в трубке женский голос. – Ваш код, пожалуйста? – “Шесть тысяч”, – сказал Толланд. – Соедините меня с восьмым отделом консульского управления. – Для связи с восьмым отделом нужно назвать… – “Плантагенет”, – прервал заместитель госсекретаря. – Сию минуту, сэр. – Что новенького, “Шесть тысяч”? – Кончайте треп, Гарри, это – Брюс. Что вы там, в Бонне, проворачиваете за нашей спиной? – Насколько мне известно, ничего. – И вам все известно? – Нет, но это – истинная правда. Вы в курсе всего, что у нас делается. Только вчера утром я читал сводку по ФРГ и наверняка запомнил бы, если бы что-нибудь делалось в обход нас. – Вы-то, может, и запомнили, но, если что-то делается в обход меня, я мог бы об этом и не узнать. – Правильно, но я бы все равно предупредил вас, хотя бы для того, чтобы вы случайно не вмешались, вы же это знаете. А в чем проблема? – Только что я имел крайне неприятный разговор с одним очень сердитым послом, который свободно может связаться со своим старым другом в Белом доме. – Перегрин? А какие у него проблемы? – Если это не вы, значит, кто-то ловко маскируется под консульское управление. Перегрин вбил себе в голову, что проводится негласная проверка посольства – его посольства – и что проверка эта каким-то образом связана с военно-морским флотом. – Военно-морским?… Полное идиотство, не вижу в этом никакой логики! Разве Бонн – порт? – С некоторой натяжкой. – Что-то я не слыхал, чтобы “Бисмарк” или “Граф Шпее” ходили по Рейну. Нет, это исключается, Брюс. В этой сфере у нас нет никаких интересов и не будет. У вас есть какие-нибудь имена? – Да, одно, – ответил Толланд, глядя на торопливые пометки в блокноте. – Адвокат по имени Джоэл Конверс. Кто он такой, Гарри? – Клянусь Богом, впервые о нем слышу. А при чем здесь флот? – Там есть еще один человек, называет себя главным юристом крупной морской базы, в чине капитана третьего ранга. – Называет себя? – Незадолго до этого он выдавал себя за военного атташе, работающего в посольстве. – Похоже, где-то разбежались обитатели сумасшедшего дома. – Это совсем не смешно, Гарри. Перегрин – не дурак. Возможно, он назначен на этот пост лично президентом, но он чертовски хорош на своем месте и при этом весьма энергичен. Он утверждает, что эта парочка не только вполне реальна, но и, очень может быть, знает нечто такое, о чем и ему следовало бы знать. – На чем он основывает свои выводы? – Во-первых, на мнении человека, который общался с этим Конверсом… – Кто он? – прервал его Гарри из восьмого отдела. – Он не говорит, просто сказал, что полностью ему доверяет. И этот инкогнито считает Конверса блестящим специалистом в своем деле, человеком очень обеспокоенным и отнюдь не черной овцой. – Кем-кем? – Это выражение употребил Перегрин. По-видимому, оно означает, что с этим парнем все о’кей. – А что еще? – То, что Перегрин называет несколько странным поведение некоторых своих сотрудников. Тут он тоже не вдается в подробности, говорит, что обсудит это с государственным секретарем или с президентом, если не получит у меня вразумительных объяснении. Он хочет получить эти разъяснения немедленно, а нам совсем не хочется раскачивать лодку. – Попытаюсь помочь вам, – сказал Гарри. – Может быть, мутят воду эти ублюдки из Лэнгли или Арлингтона [51] . Я за час проверю списки главных юристов баз, а Ассоциация американских адвокатов, уверен, даст нам данные об этом Конверсе, если он вообще существует в природе. Или, по крайней мере, сократит наши поиски, если есть несколько адвокатов с таким именем. – И сразу же позвоните мне. Времени у меня в обрез, а вмешательство Белого дома крайне нежелательно. – Да, это всегда лишнее, – согласился начальник консульского отдела, ведающего тайными операциями госдепартамента за рубежом. – Ну и как это выглядит с вашей юридической точки зрения? – выкрикнул стоявший у окна контр-адмирал Хикмен, обращаясь к побледневшему, вытянувшемуся по стойке “смирно” Дэвиду Ремингтону. – И постарайтесь объяснить все без этих ваших дурацких статей и параграфов! – Я просто не верю этому, сэр. Я говорил с ним вчера в полдень, а потом еще раз вечером. Он был в Сономе! – Я тоже разговаривал с ним, лейтенант. А как он реагировал на помехи на линии? Говорил, что дожди в горах нарушили к черту всю связь? – Именно так он и сказал, сэр. – Два дня назад он прошел через таможенный контроль в Дюссельдорфе! Сейчас он в Бонне, в Западной Германии, с человеком, который, как он клятвенно заверял меня, причастен к убийству его зятя. И этого человека он защищает, наложив запрет на его дело. Этого Конверса! – Не знаю, что и сказать, сэр. – Зато государственный департамент знает, и я – тоже. Они пытаются снять эту отсрочку, или как вы там ее называете на вашем птичьем языке. – Материалы, которые подлежат… – Слышать не хочу, лейтенант, – заявил Хикмен, направляясь к столу и бормоча про себя: – Подумать только, сколько вы, ублюдки, вытряхнули из меня за два развода! – Простите, сэр? – Не важно. Приказываю вам снять все запреты. Я притащил Фитца сюда, дал ему его нашивки, а этот сукин сын врет мне. И не просто врет, врет за десять тысяч миль отсюда, хотя знает, что не должен находиться там без моего разрешения. Прекрасно это знает!… Какие-нибудь возражения, лейтенант? Только покороче, в одном-двух предложениях, да так, чтоб мне не пришлось звать еще трех юристов для перевода на человеческий язык. Лейтенант Ремингтон, один из лучших юристов военно-морского флота США, отлично знал, когда следует дать задний ход. Юридическая этика была нарушена дезинформацией, поэтому курс его действий предельно ясен. |