Онлайн книга «Ближний берег Нила, или Воспитание чувств»
— Куда это она? — удивился Нил. — К семье, — спокойно ответил Назаров. — К папе и сестренке. — Так она здесь с семейством? Я думал — с тобой. — Курортное знакомство. Назаров поднял стакан компота, салютуя через зал Лере. Та вновь изобразила поцелуй. — Симпатичная, — заметил Нил. — Так, пустышка… Вот сестричка у нее — очень ничего себе. Трогательный человечек. Но я сразу не обратил внимания, а потом уж было поздняк метаться! — Назаров усмехнулся. — Познакомишь? — А специально знакомиться и не надо. У той же хозяйки проживать будешь. — А ты? — А я там уж месяц жирую. Еще неделька — и отчаливаю в порт приписки. Коечка моя тебе по наследству перейдет. А пока на насесте покантуешься. — Насест — это что такое? — осторожно спросил Нил. — А это на чердаке, три жердочки между люком и кладовкой. — Заметив тень, пробежавшую по лицу Нила, Назаров тут же добавил: — Ты сразу-то не отказывайся, осмотрись сперва. Это знаешь какой дом? Особенный, и люди в нем особенные… — Максик, если что — мы в Тихой бухте, — прощебетала, проходя мимо их столика, Лера. — Придешь? — Попозже… Доброе утро, экселенц! — Бородатый мужчина степенно кивнул, не замедляя хода. — Доброе утро, Ирочка, — произнес Назаров совсем другим тоном. — Доброе утро, — опустив глаза, чуть слышно ответила темноволосая девушка и, тяжело опираясь на палку, заковыляла следом за сестрой и отцом. Внешность ее не произвела на Нила сильного впечатления. — А почему «экселенц»? — спросил он, проводив взглядом семейное трио. — Князь Оболенский, — с насмешливой искоркой во взгляде ответил Назаров. — В самом деле князь? — В самом деле Оболенский. Насчет князя очень сомневаюсь, хотя сомнения стараюсь держать при себе. Уважаемый Робеспьер Израилевич преподает научный коммунизм в Алма-Атинской консерватории, а потому причисляет себя и к аристократии, и к богеме. Ты еще услышишь, как он в поддатом виде читает стихи великого князя Константина. Лера закончила ту же консерваторию, а Ира перешла на четвертый курс. На рояле играет, как богиня… Ну что, двинули? Максим взвалил на плечо Нилов рюкзак и развалистой морской походочкой двинулся к выходу. — Постой, я сам… — сказал Нил ему в спину. — Ты инструмент несешь, — не оборачиваясь, ответил Назаров. Они спустились по ступенькам и пошли в горку вдоль забора писательской резервации. — Максим, а почему ты отпуск на море проводишь? — на ходу спросил Нил. — Не надоело? — Море-то? Да я его только в отпуске и вижу. — Да? А я решил, что ты моряк. — В общем, решил вполне правильно… Штурманом ходил на траулерах. Такие, амиго, места повидал — одни названия чего стоят! Сейшелы, Мадагаскар, Нантакет, Брисбен, Кейптаун. — А теперь-то что, романтика надоела? — Ну уж куси-куси, Нира-сан. По своей воле я б ни за что на берег не списался. Меня, если хочешь знать, сам Рауль Кастро уволил. — Это какой Рауль? Брат Фиделя, что ли? — Он самый, каброн карраховый. Фидель, ведь он так, вроде знамени, а рулит там все больше Рауль… Короче, приходим мы в Гавану, а к нам на борт все портовое начальство является. Кэп принимает их чин чином, пузырь рому выкатывает — очень они там свой ром жалуют, только для местного населения он исключительно по тархетам, бутылка в месяц, и хорош. Так что они обрадовались страшно, сидят киряют. Кэп меня зовет, поддержи, дескать, Максим Назарыч, компанию… Я и выпил-то грамм семьдесят от силы, и меня по жаре не то чтобы развезло, а с тормозов скинуло. Схожу я, значит, на берег, а душа-то приключений ищет. Определенного свойства приключений — четыре месяца в море, из женского полу на судне — одна кошка. В общем, понимаешь… А тут навстречу мулаточка гребет. Фигурка — во, маечка красная в обтяжку, роза алая в волосах. Улыбается мне, подмигивает. Я подхожу. Что, говорит, сеньор, сеньориту хочешь? Две пачки «Шипки»… У них ведь с табаком та же история, что с ромом, и они за курево на все готовые. Две пачки «Шипки», говорю, нету, есть одна, только «Мальборо». Смотрю, у нее аж ручки затряслись. Пойдем, говорит, я такое местечко знаю… Вышли мы за ворота, идем, слева пляжик такой красивый открывается, а вокруг кустики. Симпатично. Вблизи, правда, в этих кустиках не так чтобы очень. Обертки, окурки, стеклотара, резинки использованные. Популярный такой, видно, местный сексодром. Ну, мы мусор разгребли малость, штанишки долой и это самое… культурный обмен осуществляем. Я в раж вошел, ничего не вижу, не слышу, она, голубушка, тоже видать захорошела — глазки прикрыла, стонет, извивается… Короче, кончили оба, отвалились друг от дружки, а над нами рыл шесть барбудос. Стоят, скалятся, «калашами» поигрывают… Подняли нас, не сказать чтобы нежно, — и на шоссе. А там джип открытый, а в нем — Рауль Кастро собственной персоной, и выражение личности ох неприветливое!.. Страна, понимаешь, тропическая, работать народ не шибко любит, и Рауль придумал свой способ производственную дисциплину укреплять. Разъезжает повсюду со своими головорезами, посматривает, и если кто из граждан на месте своем рабочем не работает, а, скажем, в тенечке прохлаждается и сервезу бухает, он без лишних разговоров достает маузер — и пол-обоймы в брюхо. Меня, надо полагать, только форма иностранная от Раулевой пули спасла… Даже на борт, сука, подняться не позволил, а прямым ходом в аэропорт, на самолет и в Москву. Без вещей, без денег, без документов. Долго я потом по одному штурманскому аусвайсу жил, пока наш «Устойчивый» в Клайпеде не пришвартовался. И больше мне в море ходу не было… Я тебе, амиго, так скажу — если когда случится в загранку попасть, ты там на баб реагировать воздержись. Если уж совсем невмоготу станет — рукоблудием займись. Оно спокойнее и безопасней… Заслушавшись рассказа Назарова, Нил даже не заметил, как они приблизились к высокому забору, над которым кудрявились густые кроны яблонь. — Пришли, — сказал Максим у самой калитки. Нил взялся за деревянную ручку, чуть приоткрыл — и тут же захлопнул, привалившись спиной к доскам. Поверх калитки мгновенно показалась громадная волчья морда с оскаленными зубами. — Гав! — оглушительно сказала морда. Назаров бесстрашно вытянул руку и ухватил волчару за холку. — Здорово, Джим… Эй, амиго, сдай куда-нибудь, а то фарватер перекрыл. Собака… — пролепетал Нил. — Да это ж Джим. Он с тобой поздороваться вышел. Не обижай маленького. Нил отпятился от калитки, пропуская Назарова вперед. — Ничего себе маленький! — изумленно выдохнул он. |