Онлайн книга «Зона сна»
На пороге возник Дорофей, полный раскаяния. Глядя в пол, он пробубнил: – Маргарита Петровна, можно я доем? Доцент Кованевич гневно глядела на него и не отвечала. – Я больше не буду так шутить, – пробасил Дорофей. – Что ж, садитесь, – сказала Маргарита Петровна с отвращением. – Но предупреждаю: ещё один такой проступок, и я ходатайствую о вашем отчислении с практики. – Да кто же знал, что он такой слабак… – буркнул Дорофей и начал наворачивать остывшие щи. Рядом со своим обидчиком сел Стас и тоже запустил ложку в щи. В ближайшее время, пожалуй, дурного грека можно было не опасаться. – Вы поешьте, поешьте, – сказала Матрёна Стасу. – Давайте-кась я вам погорячей подолью. – После обеда на занятия можешь не ходить, – сказала доцент Кованевич. – Лучше поспи… – Нет!!! – взвизгнул Стас и уронил ложку. Слово «поспи» мигом выбило его из равновесия. – В смысле, я лучше погуляю в лесу… – Хорошо, – сказала Маргарита Петровна и обратилась к остальным: – Так, ребята, после обеда вам полтора часа на отдых, и к четырём всем собраться у входа в трапезный корпус. Вопросы есть? Студенты докончили трапезу и один за другим покинули помещение. Матрёна сходила на кухню и вернулась с чашкой кофе для преподавательницы. Стас не спешил: ему было здесь, с двумя ласковыми женщинами, сидевшими за столом напротив него, гораздо уютнее, чем на улице или в гостинице. Он опасался насмешек со стороны товарищей, а ещё пуще – презрения в глазах Алёны. Она ещё решит, что он боится лягушек… Хотя дело-то ведь не в лягушке, а в том сне, что снился ему этой ночью. А уж после второго-то сна в глубине его души поселился совершенно явственный страх, что в любую минуту тёплое лето с добрым солнышком, которое, конечно же, никакую голову ему не напекало, возьмёт и сменится в силу каких-то неведомых физических законов лютой зимой, и нечеловеческая стужа пронзит его, живого, до самого сердца… В дверь заглянул проф. Жилинский – видать, ему доложили о происшествии, и он, в отличие от других вполне осведомлённый о том, что за важная персона отчим Стаса, решил проверить ситуацию самолично. Он огляделся, убедился, что всё в порядке, сказал своё всегдашнее «тэк-с» и исчез. Между дамами тем временем шёл разговор. – Я сюда не в первый раз приезжаю, а вас, Матрёна, никогда не видела… Матрёна стрельнула глазами в сторону молодого барина и что-то прошептала на ухо Маргарите Петровне. – И что, отбыли от звонка до звонка? – спросила та с ужасом. Матрёна качнула головой: – Заменили на поселение. Я ведь в акциях не участвовала, только литературу распространяла и в демонстрации один раз… Община поручилась: дед же с бабкой на иждивении, я единственный кормилец… Теперь, правда, один дед остался, бабка померла в прошлый год. – И отправили сюда? – Считается, да. Но я же здесь родилась, в Плоскове. Так что с одной стороны на поселении, а с другой – у себя дома. Родители умерли в девятнадцатом, так мы теперь тут с дедом… – С поражением в правах? – Да вы не беспокойтесь, – сказала Матрёна. – Я проверку в уездном управлении прошла, к работе с учащимися допуск имею. – Я? Беспокоиться? – удивилась доцент Кованевич даже с некоторым возмущением. – Уж я-то не беспокоюсь по этому поводу ни в малейшей степени! – и вытащила папиросу. – Нельзя здесь! – воскликнула Матрёна. – Заругают! – Ах да, здесь же духовное заведение. – Маргарита Петровна спрятала папиросу в изящный серебряный портсигар. – Ну хорошо, не будем нарушать вековые традиции. – И так уже будут ругаться, что вы простоволосые заходите в обитель… – Ну, это уж им дудки! Как хочу, так и хожу. – Это ничего. Отец-настоятель у нас добрый, поблажку даёт… – Да уж… Либерал… – А что – здесь братия хоть мясо видит, а в других-то монастырях нельзя, только рыба, и то не всякий день! По весне немецкой веры делегация приезжала, в собор допустил, на службу. После реставрации, говорят, и вообще иностранных отдыхающих сюда возить будут. А в других-то обителях после бусурманина и до сих пор храм по новой освящают. – Ну, в Москве этих проблем уже не существует. – Так ведь то в Москве. Москва – она большая… На фотокарточке в журнале видела, дома в десять этажей! – И в двадцать уже есть. – Эва как! – поразилась Матрёна. – Нет, кофе без папиросы – это невыносимо, – сказала Маргарита Петровна и поднялась со стула. – Я пойду на крылечко. – Ну что, барин, оклемались? – спросила Матрёна, когда они остались вдвоём. – Да, хорошо, – ответил Стас. Сытый под завязку, он сидел на лавке и не спешил выползать из-за стола. Матрёна вдруг встала, подошла к нему, погладила по голове и на секунду прижала к большой тёплой груди. – А шанюжек-то я вам ввечеру испеку! И принесу! – Спасибо, – млея, прошептал Стас и подумал, что ведь сейчас его отсюда прогонят. – А… скажите, тётя Матрёна… Можно, я вам помогу со стола убрать?.. – Да ведь не барское это дело, – сказала Матрёна, но не так чтобы очень твёрдо. – Меня матушка приучила за собой со стола всегда убирать. – Во-о-от какая у нас правильная матушка! – пропела Матрёна, составляя тарелки. – У вас батюшка правильный, у нас – матушка. – Стас, счастливый оттого, что его не гонят, решился пошутить. Когда до Матрёны дошёл его юмор, она звонко расхохоталась, а потом, как бы в знак одобрения, ущипнула барина чуть пониже талии да и пошла убирать со стола. Её щипок Стаса почему-то взволновал. Перетаскав вместе с нею посуду в моечную, он сбежал из трапезной и пошёл, пользуясь тем, что доцент Кованевич его отпустила, на берег Согожи. Там сел на поваленный ствол берёзы и просидел до самого ужина. Он старался думать об Алёне, но мысли сами собой перескакивали на игривый Матрёнин щипок. Это было приятно и необычно. Теоретический аспект отношений между полами никакой тайной за семью печатями для него не являлся: ни отчим, ни maman никогда не ограничивали его в чтении самой разнообразной литературы. На практике же ни до походов со товарищи в весёлые дома, ни до греховных интрижек с доступными сверстницами дело как-то не доходило: близких друзей у Стаса не было, шумных компаний он чурался. Да и всегда имелось чем заняться: на учёбу он налегал со всей серьёзностью, плюс живопись, плюс чтение книг. А в последний год – романтическое чувство к Алёне, правда, так и непонятно – взаимное или не очень… За ужином Матрёна вроде и не посмотрела на него ни разу, зато Алёна сама подсела, и щебетала о коровах, которых увидела сегодня впервые в жизни. Стадо гнали мимо них, когда они из гостиницы шли в Рождествено на ужин. Алёна утверждала, что испугалась. Стас тоже повстречал стадо, но чего такого страшного может быть в корове, ему было решительно непонятно. |