Книга Греховные радости, страница 168 – Пенни Винченци

— Я полагаю, что мистер Соамс-Максвелл мог бы, наверное, если бы захотел, довольно много порассказать. Для начала прессе. В этом ведь главная проблема, как я понимаю, верно?

— Да. Верно. И не только прессе, а просто разным людям. Конечно, получилась бы прекраснейшая сплетня. Папа бы этого просто не выдержал.

Малыша удивило, что Шарлотта называет Александра «папой» и что Сейнт-Маллин не имеет ничего против. По-видимому, оба, и он и она, давно уже прошли через это, и между ними, несомненно, установились близкие, хотя и несколько странные отношения.

— Да, это верно, — согласился Чарльз. — Ну что ж, значит, придется заставить этого человека молчать. Но сделать это будет очень нелегко.

— На ваш взгляд, стоит разрешить ему жить на Итон-плейс? — спросил Малыш.

— Не думаю. Чем скорее он отсюда уедет, тем лучше.

— Да, но как заставить его уехать?

— Полагаю, стоит начать с разговора с Максом. Он же должен понимать, насколько все это опасно.

— Мне кажется, он этого не понимает. Но допустим, что мы сумеем уговорить его уехать; что дальше?

— Шарлотта, дорогая моя, я не знаю. Честное слово, не знаю. Что бы мы ему ни предложили, он явно будет требовать большего. У меня есть сильное искушение начать с того, чтобы попытаться просто припугнуть его.

— Что, ты сам?

— Сам и с помощью моего доброго друга Закона. Стоит попробовать.

— Послушайте, — вмешался Малыш, — давайте я сначала поговорю с Максом. Шарлотте надо возвращаться в Нью-Йорк, так, дорогая? Макс, насколько я знаю, должен приехать из своей очередной поездки в субботу. Я приглашу его на обед и поговорю с ним. Спасибо вам за эту беседу и за советы, Чарльз.

— Не за что. С удовольствием. По-моему, я просто обязан попробовать постоять за ваши интересы. — Он улыбнулся и пожал протянутую Малышом руку.

Шарлотта поцеловала его:

— Боюсь, твое чувство долга очень скоро подвергнется самому серьезному испытанию.

— Я вам позвоню после того, как поговорю с Максом, — пообещал Малыш.

— Хорошо. А я тем временем посмотрю, не придет ли в голову еще что-нибудь.

— Решение должно устраивать и Макса. А это будет нелегко.

Малыш позвонил Максу сразу же, как только тот вернулся из своей поездки.

— Макс, это Малыш Прэгер.

— Привет. — Голос Макса звучал менее чем дружелюбно.

— Похоже, ты не очень рад моему звонку.

— Скажем так: я его воспринимаю с подозрением.

— Правда? Почему же?

— Потому что примерно знаю, о чем вы собираетесь говорить, — раздраженно заявил Макс. — Если хотите уговаривать меня, чтобы я убедил Томми от вас от всех отвязаться, то можете сразу же отвязаться от меня сами. Он мне нравится, он мой отец, и я намерен о нем заботиться.

— Макс, он не нуждается ни в какой заботе. Он прекрасно может позаботиться о себе сам.

— Если так, то почему же он столько лет просидел в какой-то дыре в Вегасе, едва сводя концы с концами?

— Макс! Он не бедный бездомный старик с трагической судьбой. Он был очень богатым человеком. И дошел до того, чтобы едва сводить концы с концами, как ты выражаешься, исключительно из-за собственной лени и безответственности. Это не тот человек, который нуждается в благотворительности.

— Я и не говорю, что он в ней нуждается. Но помощь ему нужна, и от меня он ее получит.

— В виде постоянного места жительства на Итон-плейс?

— Н-ну… да. Мне там с ним очень хорошо. И весело. Мы хорошо с ним живем.

— Это не твой дом, Макс, и ты не имеешь никакого права им распоряжаться. Он принадлежит твоему отцу.

— Александр мне не отец, Малыш. Мой отец — Томми, и я хочу ему помочь.

Малыш с трудом сдержал готовые прорваться у него чувства.

— Я это понимаю, Макс, и считаю, что это очень благородно с твоей стороны. Но не можешь же ты поселить его насовсем на Итон-плейс!

— Послушайте, Малыш, — проговорил Макс. — Я не совсем понимаю, почему Александр разрешил нашей матери вести себя так, как она себя вела. Я понятия не имею, что там между ними происходило. Но мне все это представляется довольно омерзительным. И мне трудно понять, почему я должен чувствовать какое-то особое расположение к Александру и считаться с ним.

— Макс, как ты можешь так говорить! Александр относился ко всем вам превосходно.

— Н-ну… да, неплохо. — Голос Макса звучал устало. — Но ему ведь не пришлось ради этого перетруждать себя, верно? Он просто поместил нас в центре своего маленького королевства и наблюдал за тем, как мы росли.

— Это неправда, Макс.

— Боюсь, что правда. Не тратьте время, Малыш, сыграть на моих чувствах вам не удастся. Помогать Томми я все равно буду.

Малыш изложил Максу предложение, идея которого принадлежала Сейнт-Маллину. «Сообщите ему четко и ясно и в письменной форме, что это предложение делается ему, и только ему одному», — сказал он. Поскольку Максу нужно в Лондоне где-то жить, притом отдельно от графа Кейтерхэма (который дал понять, что в будущем, возможно, он станет чаще пользоваться своим лондонским домом, чем делал это до сих пор), и поскольку графа незачем беспокоить из-за пустяков, то он, Малыш, предлагает предоставить в распоряжение Макса небольшой дом в Лондоне, которым тот сможет бесплатно пользоваться «в обозримом будущем, не превышающем по продолжительности пяти лет». Дом снова отойдет в распоряжение Малыша раньше указанного срока, если Макс за это время сам подыщет себе какое-либо жилье. По счастью, у Энджи был сейчас подходящий дом на Понд-плейс, в Челси. К огромному облегчению всей семьи (и к легкому изумлению Чарльза Сейнт-Маллина), Макс принял это предложение. Когда Соамс-Максвелл позвонил Малышу, чтобы поблагодарить его (и сделал это с гораздо большим изяществом, чем Макс), Малыш холодно ответил, что дом предназначен Максу, и одному только Максу.

— Но там ведь не было условия, что у него в доме не может быть гостей? — проговорил Соамс-Максвелл, и тон у него при этом был очень довольный.

— К сожалению, нет, — ответил Малыш и положил трубку.

После этого Соамс-Максвелл еще раз вытребовал его на встречу: Макс проигрался в «Амбассадоре», задолжав пять тысяч фунтов стерлингов, и ни он, ни Томми, разумеется, не могли заплатить такой суммы. Тщательно проверив, действительно ли это долг Макса, Малыш заплатил. Но теперь его приводил в содрогание каждый звонок Соамс-Максвелла и их неизбежное следствие — очередная встреча в гостинице «Савой».

Когда Малыш пришел, Соамс-Максвелл был уже там; он поднялся Малышу навстречу и протянул ему руку. Малыш сделал вид, что не видит ее. Он обратил внимание, что Соамс-Максвелл вроде бы похудел и был гораздо лучше одет, чем тогда, когда впервые появился в Хартесте.