Книга Греховные радости, страница 207 – Пенни Винченци

По дороге в Хартест она гнала машину быстрее, чем следовало бы: скорость всегда приносила ей ощущение сексуального удовлетворения. Было немного туманно, очень скользко, но Энджи на все это было наплевать; на душе у нее было так скверно, что она бы почти обрадовалась, если бы разбилась.

Когда она приехала, Александр был один; он сидел в библиотеке и читал; Макс и Шарлотта уехали вместе к Мортонам, к Джемме и ее родителям. Александр встал, чтобы поздороваться с ней, взял ее руку и чуть нагнулся, чтобы поцеловать. В том состоянии внутреннего перенапряжения, в котором она пребывала, даже эти простые жесты вызвали у Энджи дополнительные физические страдания. Она подумала о том, как удается Александру выдерживать после смерти Вирджинии его вынужденное монашество; а может быть, он ничего и не выдерживает, может быть, у него есть любовница или даже две. Если так, то он умеет скрывать подобные отношения. А может быть, у него не такие уж сильные сексуальные потребности или же с годами они уменьшаются. Тут вдруг до нее дошло, что Александр очень бледен и вид у него потрясенный.

— В чем дело, Александр, что случилось?

— Так… меня очень расстроила Георгина. Она только что уехала с Кендриком. Сказала, что до конца дня. Укатили и даже не попрощались. Должен вам сказать, Энджи, я сильно рассердился. На них обоих.

— А из-за чего? — спросила Энджи. Она была просто поражена и даже забыла о том, что целью ее собственного приезда в Хартест было как раз забрать этих двоих. — Чем она вас расстроила? Вы же с Георгиной такие друзья.

— Да, верно. Впрочем, вам это неинтересно. Да и вас это тоже расстроит, вы ведь специально приехали за ними. — Он попытался улыбнуться.

— Ничего страшного. Я могу подождать. А она не… — в голове у Энджи вдруг промелькнула жуткая мысль, — не беременна, нет?

— Нет, — мрачно произнес он. — На этот раз нет.

— Что вы хотите сказать? Она что, часто бывает беременна?

— Н-ну… ее исключили из школы за то… за то, что застали в постели с каким-то мальчишкой. А потом, да, вдруг выяснилось, что она беременна. Пришлось делать аборт. Боюсь, я тогда не очень хорошо с ней обошелся. Это случилось сразу же после смерти Вирджинии.

— Возможно, — несколько суховато проговорила Энджи, — это могло как-то повлиять на нее. На то, что она тогда забеременела.

— Что? Ну нет, не думаю, — быстро ответил он.

— А сегодня что же стряслось? — Энджи почувствовала облегчение: серьезного явно ничего не произошло. — По какому поводу шум?

— Н-ну… да, пожалуй, вам надо это знать. Это и вас касается. Или, по крайней мере, Малыша. Она и Кендрик хотят пожениться. Разумеется, это чепуха, об этом и речи быть не может. Я им так и сказал.

— Она и Кендрик… Но это же прекрасно, Александр. А почему они не могут пожениться? Честно говоря, я ничего лучшего и представить себе не могу.

— Это совершенно невозможно. — Тон его стал еще более мрачным. — Для меня все это было ужасным потрясением.

— Но почему потрясением? Вы же должны были понимать, что между ними роман. И брак — это совершенно логическое и очень хорошее завершение.

— Разумеется, я не понимал, что между ними роман.

— В таком случае, — холодно заявила она, — вы просто дурак. Это все продолжается уже который месяц.

— Полагаю, — произнес он, глядя на Энджи с откровенной и сильной неприязнью, — если вы уже так давно обо всем этом знали, то могли бы оказать любезность и поставить в известность меня.

— А я полагаю, что если вас надо ставить в известность, то вы полный слепец. А что же другое, на ваш взгляд, это могло быть? Они же постоянно вместе. Вы, может быть, не знаете и того, что они спят друг с другом?

— Разумеется, не знаю.

— А что же тогда, по-вашему, между ними происходит?

— Я считал, что они… ну, просто хорошие друзья. Они вместе выросли, они ведь почти как брат и сестра. Я, конечно, видел, что они нравятся друг другу. Но я и понятия не имел, что… Господи, это же страшно. Если бы я понимал, я уже давно положил бы этому конец.

— Александр, то, что вы говорите, просто какое-то мрачное средневековье. — Энджи уже начинала понемногу выходить из себя. — Почему бы вы положили этому конец?

— Потому что мне это не нравится, — отрезал он; лицо его потемнело и приняло зловещее выражение. — Просто мне это не нравится.

— О господи, бросьте. Да и как вы могли бы ей помешать, ей ведь уже больше восемнадцати. Если хотите знать, я даже советовала Кендрику попросить у вас согласия на их помолвку.

— Вы?! — переспросил он и как-то даже перекосился от отвращения. — Вы ему это советовали?

— Да. Я считала, что поступить так было бы правильно и… и вежливо.

— Вас это все совершенно не касается, — произнес Александр, и на лице у него, к великому изумлению Энджи, появилась почти неприкрытая ненависть; Энджи была поражена. — Совершенно не касается.

И разумеется, я в состоянии положить этому конец. Георгина в финансовом отношении до сих пор почти полностью зависит от меня.

— Но Кендрик не совсем бедняк, — возразила Энджи. — И как вы смеете заявлять, будто меня все это не касается? У меня с Кендриком очень хорошие отношения, мне небезразлична его судьба. И вообще, Александр, я не понимаю, я просто не могу понять, почему вы этому так противитесь.

Впервые за все годы, что она его знала, Энджи видела Александра по-настоящему рассерженным. Вся его фигура напряглась, лицо совершенно утратило свое обычное мягкое, немного рассеянное выражение, голубые глаза смотрели на Энджи враждебно.

— Вам не усечь, как вы любите выражаться. Вам этого абсолютно не понять. Это слишком тонкая, слишком интимная проблема, чтобы она оказалась вам доступной. И я уже сказал вам, я не хочу ее с вами обсуждать. В таком обсуждении просто нет никакого смысла. По-моему, Энджи, вам лучше уехать.

Энджи смотрела на него и искренне изумлялась. Подобного Александра она никогда прежде не видела. Она почувствовала, что сердце у нее забилось сильнее в каком-то радостном предчувствии.

— Не собираюсь я никуда уезжать, — спокойно ответила она. — Мне жаль, что вы так из-за всего этого расстраиваетесь, но, помимо всего прочего, я считаю себя обязанной защищать интересы Кендрика. Он мой, почти что мой приемный сын и к тому же очень хороший парень. Георгине здорово повезет, если они будут вместе. Назовите мне, если сможете, хоть одну причину, почему им нельзя пожениться?

— Должен сказать, ваше отношение меня поражает, совершенно поражает, — проговорил Александр. — Не говоря уже обо всем остальном, они родственники, Энджи. Родственники не могут вступать друг с другом в брак.

— Чушь, — отпарировала Энджи. — При такой степени родства, как у них, могут. Английская церковь это позволяет. Только сегодня утром наш викарий объявил о предстоящем браке точно такой же пары. Чушь вы несете, Александр, невыносимый вздор, просто как какой-нибудь самодур. Вы меня удивляете.