Онлайн книга «Кружным путем»
|
Над Ист-Ривер собирались облака. Утро кончалось, наступал день; было жарко и сильно парило. – Похоже, будет дождь, – проговорил Пол. – Благодарю вас, дядюшка Уэзерби, [64] – откликнулся орнитолог, а Пол подумал, что даже не знает его имени. На вопрос Пола тот ответил, что предпочитает остаться таинственным интернационалистом, и тут же поинтересовался, какой Пол предпочитает «Остин Пауэрс» – первый или второй. Слева показался стадион «Янки», его изящные белые арки четко вырисовывались на фоне темнеющих облаков. Афиша сообщала, что в семь тридцать состоится матч: «Твинз» против «Янки». В конце моста они повернули налево. – Не первосортный райончик, – бросил орнитолог. – Стоит мне напялить свою куртку и гаркнуть «АКН!», как половина здешней округи разбежится по кустам. Он показал на ресторан: «Здесь лучшие в Нью-Йорке chorizo». [65] Кивнул в сторону парня в новомодных баскетбольных трусах в стиле ретро, беспокойно шатающегося вдоль исполосованной граффити стены. «Ставлю девять к одному, что он тут на стреме, – караулит притон». Теперь они ехали по бульвару Хантерз-Пойнт. – Были когда-нибудь в зоопарке Бронкса? – спросил орнитолог. На этот раз он казался раскрепощенным и склонным поболтать, словно рядом сидел его напарник с пистолетом в кобуре, а не страховщик, жизнь которого сложилась так неудачно. – Еще ребенком. У Пола были особые причины с тех пор не заглядывать туда. Эти причины он никогда не забывал. В зоопарк ходят детьми. Либо водят туда своих детей. * * * В этот день больница производила еще более угнетающее впечатление. Возможно, дело было в чисто физическом состоянии – кондиционеры в здании работали на последнем издыхании. Но скорее от того, что Пол пришел сюда во второй раз, яснее увидел весь ужас окружающего и представил, каково было Джулиусу целых три года смотреть на эти розово-оранжевые стены. А Рут? Даже нельзя вообразить. Теперь ей предстояло выйти отсюда. Пол ощущал себя бегуном на длинные дистанции: к финишу он выдохся, но зато его переполняло чувство, похожее на надежду. После того, как орнитолог заявил о своих полномочиях, их провели в кабинет, обитый деревянными панелями, и больничное начальство предложило им сесть. Орнитолог шел напролом, он рвал струны, выкручивал руки, бравировал авторитетами, предъявлял документы – в общем, делал все, чем обычно занимается агент из его конторы, чтобы добиться желаемого. В основном разыгрывал карту национальной безопасности, которая, как платиновая карточка «Американ экспресс», открывала любые двери и решала любые разногласия. Администратор принимал их с удовольствием, словно они были не мировыми, но все же знаменитостями. По крайней мере, один из них. – Полагаю, вы не имеете права разглашать детали? – обратился он к орнитологу. Его тон давал ясно понять, что этот человек умеет хранить государственные тайны. Но орнитолог не клюнул. – Могу сказать вам одно, – ответил он. – Если бы дело не было столь важным, я бы к вам не пришел. Теодор Хилл (имя и ученое звание администратора красовались на стене за его спиной) понимающе кивнул. – Полагаю, там, куда вы ее везете, есть врачи? – Разумеется, – ответил орнитолог. – Прописанные ей лекарства значатся в деле. В основном литий. Случай несложный – она не доставит хлопот. – Рад слышать. До этого момента страховой агент Пол не произнес ни слова. Но тут им овладело любопытство. И еще он подумал, что раз он теперь агент по контролю за соблюдением законов о наркотиках, то может совать свой нос туда, куда нет доступа обычному страховщику. – Вы в курсе, что с ней случилось? – спросил он. – В Колумбии. Орнитолог укоризненно посмотрел на него. Задавать вопросы сегодня было не его делом. Но прежде, чем настоящий агент успел свернуть тему, сославшись на недостаток времени или просто поднявшись, директор все-таки выдал несколько деталей: – Когда она сюда поступила, я еще здесь не работал. Было другое руководство. Но перед вашим приходом я заглянул в ее дело. По словам ее приемного отца, девочка была свидетельницей того, как пытали и убили ее мать. Ее заставляли смотреть. Это продолжалось несколько дней. Своеобразная месть какого-то наркобарона. Ну и страна! Видимо, речь идет о социопатологии с ярко выраженными садистскими наклонностями… Сами понимаете, подобное зрелище производит на трехлетнего ребенка неизгладимое впечатление. В результате отец не мог с ней управиться. «Да, – подумал Пол, – Майлз управлялся с ней целые сутки». – Ну хорошо. – Орнитолог поднялся и посмотрел на часы. – Нам пора двигаться. – Конечно, конечно, – поддакнул Теодор, гражданин, который был рад послужить своей стране. – Ее сейчас приведут. У Пола остался еще один вопрос: – Она знает, что ее приемный отец умер? – Да. Так мне сообщила доктор Санхи. Вы ведь знакомы с нашим доктором Санхи? Пол кивнул. – Врач меня проинформировала, что девочка неплохо справилась с испытанием. Ее приемный отец был, скорее, номинальным отцом. Но с другой стороны, больше у нее никого осталось. «Нет, – подумал Пол, – есть еще бабушка, которая по ней плачет. Женщина, которая, спасая внучку, вступила в сговор с дьяволом». – Что ей сказали? – поинтересовался орнитолог. – По поводу того, куда ее везут? – Согласно вашей инструкции: сказали, что везут на лечение. Не навсегда, а на короткое время. – Хорошо, – одобрил орнитолог. * * * В этот день ее глаза, казалось, были распахнуты еще шире обычного. Может быть, оттого, что они жадно впитывали все вокруг. Окружающий мир. Сгоревшие дома, мостовые в рытвинах, выгнутые мосты и под ними – загаженные голубями проходы. И стайки носящихся по убогим улицам беспокойных ребят. Пол начал сомневаться, выводят ли умственно отсталую команду хоть иногда в свет и позволяют ли детям кормить лам и бросать слонам земляные орехи. Они выехали из Бронкса и оказались на мосту Трогс-Нек. Когда Пол был маленьким, он все пытался понять, как выглядит эта самая «лягушачья шея». [66] |