Книга Звездочет. Работа на холоде, страница 18 – Марина Барбышева

В ситуационной комнате было темно и душно. Шевцов сидел перед экраном и следил за сменяющимися картинками. Перед его глазами возникали карты разных масштабов, маршруты и схемы.

В дверь постучали, и вошел Ставрогин с папкой в руках. Шевцов выключил проектор и зажег свет.

— Ну, что там, Илья, садись. — Он протер отвыкшие от света глаза.

— Да вот, Турок сделал отчет по нашему подопечному, — Ставрогин протянул извлеченный из папки лист бумаги.

Шевцов надел очки и принялся читать.

— Сегодня бежать пытался, — усмехнулся Ставрогин.

— Да, я вижу… — вздохнул генерал. — Ну, и что?.. Ты как думаешь, Илья, имеет смысл продолжать с ним возиться?

— Вы мое мнение знаете.

— Ну да… — Шевцов нехотя кивнул, почему-то ему нравился Чумаков. — И все-таки, Илья, давай-ка еще недельку ему дадим.

— А если толку не будет? Что тогда?

— Тогда?.. — Шевцов помолчал. — Жалко мальчишку… Ну… поручишь его Турку… Только, чтобы труп в Праге нашли. И опознали.

— Ладно, Сергей Анатольевич. Я понял.

— Но неделю, мы ему все-таки дадим, Илья. И вот что, ты, пожалуйста, сам съезди в школу. Поживи там денька два. Посмотри на него…

— Хорошо. В понедельник съезжу.

Ставрогин поднялся и вышел. Шевцов снял очки, снова протер уставшие, воспаленные глаза и уставился в отчет Турка, подслеповато щурясь.

«И что за неприязнь такая у Илюши к Чумакову? — думал он параллельно. — Нормальный же парень, все оперативные данные при нем. Я бы сказал, прямо-таки самородок. Ну, происхождение непонятное. Так что с того? А какое должно быть происхождение? Может, у него самое высокое происхождение. Еще неизвестно, как он в детдоме оказался. Морда у него вполне породистая. Даже красивая. Глаза умные. Хорошие глаза. Конечно, Илья криминала терпеть не может. Но ведь некому было парня от дурных компаний уберечь. Сбежать хочет — так и это нормально. Девушка у него. Отношения с ней, похоже, серьезные…

Нет, Илья, надо делать из Чумакова агента. Я чувствую, из него выйдет толк…»

Утром к Сергею подошел дневальный.

— Слышь, Чумаков, тебя в другую комнату переводят.

— Зачем это? — неприветливо буркнул Сергей.

— Затем. Приказано так. Собирай манатки. Пойдем.

Сергей тащился по коридору со свернутым в рулон матрацем и постелью и что-то недовольно бормотал себе под нос. Разговаривать с дневальным ему не хотелось.

— Да ты не думай, — успокаивал дневальный, — это ничего не значит. Меня тоже сперва из комнаты в комнату переводили. Они там думают, — дневальный сделал кивок вверх, — думают, что разбираются… психосовместимость и все такое… Пусть думают… А может, и в самом деле разбираются… Чего молчишь-то?.. Вот. Твой новый адрес.

Дневальный постучался, весело подмигнул и двинулся дальше по коридору.

Сергей постоял с полминуты и толкнул дверь.

Виктор напевая вышел из душа, но блаженная улыбка мгновенно слетела с его лица при виде нежданного гостя.

— Меня сюда определили, — немного смутившись, пояснил Сергей и бросил матрац с бельем на свободную кровать.

— Ну… заходи, раз определили…

Виктор отвернулся и принялся молча одеваться, раздраженно швырнув полотенце на стул.

— Это не моя инициатива, — Сергей развел руками.

— Понимаю, — коротко буркнул Виктор, надевая ботинки.

— Слушай, хочешь, давай чисто разберемся, — предложил Сергей, застилая постель. Конечно, ему не особенно хотелось разбираться, но и сложившаяся ситуация с Виктором, в свете предстоящего совместного проживания, угнетала. — Короче. Разобраться придется.

— Да без проблем!

Виктор сбросил ботинки и пошел на Сергея. Тот только пожал плечами и шагнул вперед.

В следующий момент в дверь заглянул дневальный.

— Бойцы! На занятия в ОПС!

Сергей шел на занятия и думал о том, что ему все это абсолютно ни к чему. Он чувствовал себя, как птица в клетке. Ему ломали хребет, пытались взнуздать, как пойманного мустанга… В принципе, еще в армии он привык подчиняться приказам, как и на войне. Но здесь не война и не армия. Тогда что это? Зачем он здесь? В этих жестких, почти боевых условиях. Он вовсе не собирался становиться ни военным, ни разведчиком, ни кем-то в этом роде. Его влекла совсем другая жизнь. И как его угораздило здесь оказаться? А как его угораздило оказаться в детдоме? Разве он собирался все детство проторчать в детдоме? Нет. Не собирался.

Ему бы хотелось провести эти годы в семье, с мамой и папой. Но, видимо, маме и папе этого не хотелось. А может, они умерли. Вот так взяли и дружно умерли в одночасье в день его рождения. Ну да Бог им судья. В общем, в детдоме было не так уж плохо, это как будто все время живешь в пионерском лагере. По команде подъем, помывка, строем на завтрак, строем на обед, строем на ужин. Кружки, уроки, физкультура. Одинаковые стрижки у мальчиков, летом обязательно вши. Запах хлорки в туалете, запах дегтярного мыла от вшей, специфический запах еды в столовке. Драки и разборки, становившиеся с возрастом все более жестокими и злыми…

А в армии как его угораздило оказаться? Ему так хотелось поступить в институт! Вот была бы нормальная семья — он бы так и сделал. Он хорошо, легко учился.

А в армии все то же самое, только жестче, опаснее. И разборки еще круче. А так… все то же самое: строем туда, строем сюда. Занятия, спорт, кружки… вши… запах хлорки в туалете, запах еды в столовке… Вот на войне было классно. Хотя… Разве он собирался воевать?

Потом какое-то время он распоряжался собой сам. Накуролесил, конечно. Но зато встретил любовь, а это дорогого стоит. Он бы все отдал за любовь. Но его «пражский фестиваль» снова закинул его в казенный дом. Да неужели у него судьба такая!

Снова команда «становись», шеренги, занятия, какой-то адский спорт на пределе возможностей. И приказы, приказы, приказы…

Теперь он попал в Систему, из которой хрен вырвешься. И опять все решают за него. А может, он на всю оставшуюся жизнь должник и собственность государства, раз оно его вырастило? И дом его на всю оставшуюся жизнь — казенный дом, в переносном, конечно, смысле, раз он вырос в казенном детдоме. И быть ему до смерти казенным человеком.

Вот это называется «с детства не заладилось». А у него так прямо с самого рождения не заладилось. Или еще раньше. С самого зачатия. «Час зачатья я помню неточно…» — пробурчал Сергей себе под нос и подумал, что сейчас бы с удовольствием выпил пивка и послушал Высоцкого на полную громкость.

В помещении для занятий Сергей увидел Турка и сразу почувствовал раздражение и неприязнь. Турок стоял с инструктором в кругу курсантов, собравшихся перед монитором. Увидев Сергея, тот приветливо махнул рукой. Сергей ответил легким кивком и присоединился к своей группе.