Книга Невидимый, страница 37 – Мари Юнгстедт

— Хочешь?

Дорога петляла в глубине острова. Мимо проплывали крестьянские хутора, луга с пасущимися белыми коровами и черными овцами. В одном дворе трое мужчин гонялись за большим боровом, видимо убежавшим из свинарника. Они проехали через Хемсе, затем через Альву и Грётлингбу, прежде чем свернуть в сторону побережья.

По дороге обсуждали, как будут вести себя, когда приедут на место. Что им известно о Яне Хагмане? В общем, очень немногое. Он на пенсии, пару месяцев назад овдовел. Двое взрослых детей. Интересуется юными девушками. Во всяком случае, интересовался.

— У него были истории с другими ученицами? — спросила Карин.

— Насколько нам известно, нет, — ответил Кильгорд. — Но вполне вероятно, что были.

Суровый пейзаж на мысе Грётлингбу украшали четыре ветряка. К морю вела дорога, прямая как стрела, обрамленная с двух сторон низкими изгородями, сложенными из камней. Среди кустов можжевельника, карликовых сосен и больших валунов, торчавших из земли, паслись овцы готландской породы, с густой шерстью и витыми рогами. Хутор Хагмана располагался почти на самом острие мыса, с видом на залив Гансвикен. Его легко было отыскать среди домов, разбросанных тут и там. Так как Карин уже побывала здесь, она показывала дорогу.

О своем приезде они заранее не предупредили.

На самодельном почтовом ящике красовалась табличка «Хагман». Они припарковали машину и вышли. Перед ними возвышался изрядно обветшалый жилой дом из белого дерева, с серыми наличниками, дверями и углами. Когда-то он наверняка смотрелся роскошно. Теперь краска на стенах облупилась.

Чуть в стороне располагался большой сарай, кажется готовый вот-вот развалиться. «Значит, вот где повесилась его жена», — подумал Кнутас.

Приближаясь к дому, они заметили движение за шторами в окне на втором этаже. Поднявшись на полусгнившее крыльцо, постучали в дверь. Звонка рядом с дверью обнаружить не удалось. Им пришлось постучать трижды, прежде чем им открыли. В дверях появился молодой мужчина, который никак не мог быть Яном Хагманом.

— Добрый день, — проговорил он и вопросительно посмотрел на них.

Кнутас представил всех троих.

— Мы ищем Яна Хагмана, — сказал он.

Дружелюбная улыбка на лице мужчины сменилась тревогой.

— А в чем дело?

— Ничего серьезного, — успокоил его Кнутас. — Мы хотели бы задать ему пару вопросов.

— Это опять о маме? Кстати, я Йенс Хагман, сын Яна.

— Нет, дело касается совсем другого, — заверил его Кнутас.

— А, ну ладно. Ян во дворе колет дрова. Минутку.

Он повернулся, достал откуда-то пару деревянных башмаков и всунул в них ноги.

— Пойдемте со мной. Он за домом.

Обойдя дом, они услышали стук топора. Человек, которого они искали, стоял, чуть наклонившись над колодой, весь уйдя в работу. Он приподнял топор и ударил. Полено раскололось надвое, дрова упали на землю. Лицо мужчины обрамляли густые волосы. Он был в шортах и легком джемпере. Ноги волосатые и уже порядком загоревшие. Когда он опускал топор, на руках вздувались мощные мышцы. По джемперу расплывались большие пятна пота.

— Ян! Приехала полиция. Они хотят поговорить с тобой, — крикнул сын.

Кнутас наморщил лоб, отметив странную манеру сына называть отца по имени.

Ян Хагман опустил топор, отставил его в сторону.

— Чего надо? — спросил он сурово. — Полиция уже тут побывала.

— Сейчас у нас дело совсем иного рода, — сказал комиссар. — Мы могли бы пройти в дом и присесть?

Мужчина недружелюбно посмотрел на них и не проронил ни звука.

— Конечно-конечно, — ответил за него сын. — А я пока сварю кофе.

Они вошли в дом. Кнутас и Карин Якобсон расположились на диване, а Кильгорд уселся в кресло. Они сидели молча, оглядываясь по сторонам. Мрачная комната в мрачном доме. Темно-коричневое ковровое покрытие на полу, темно-зеленые обои. На стенах картины. Большинство изображало животных на фоне зимнего пейзажа. Косули на снегу, куропатки на снегу, лоси и зайцы на снегу. Даже не будучи знатоком искусства, можно было сказать, что это не шедевры. На одной стене висели ружья. На маленьком круглом столике поверх вязаной крючком салфетки Карин, к своему ужасу, разглядела чучело зеленого попугая на палочке.

В доме царила тяжелая, гнетущая атмосфера, словно сами стены вздыхали. Плотные шторы почти не пропускали дневной свет, падавший из окон. Мебель была темная, неуклюжая и к тому же видавшая виды. Кнутас как раз раздумывал, как ему удастся встать с этого продавленного дивана без посторонней помощи, когда в комнате появился Ян Хагман. Он переоделся в чистую рубашку, но на лице было все то же мрачное выражение.

Он сел в кресло у окна.

Кнутас прокашлялся.

— Нас привела сюда не трагическая смерть вашей жены. Кстати, выражаем соболезнования, — проговорил Кнутас и снова откашлялся.

Теперь Ян Хагман взирал на него с откровенной враждебностью.

— Нас интересует совсем иной вопрос, — продолжал комиссар. — Полагаю, вы не могли не слышать об убийствах двух женщин, которые произошли на Готланде в последнее время. Полиция сейчас занята тем, что выясняет подробности жизни погибших. Нам стало известно, что у вас были отношения с одной из них, Хеленой Хиллерстрём, в начале восьмидесятых, когда вы работали в Сэвескулан. Так?

И без того тягостная атмосфера в комнате теперь стала давящей. Хагман и бровью не повел.

Повисла долгая пауза. Кильгорд вспотел и вертелся в своем кресле, так что оно скрипело. Кнутас ждал, не сводя пристального взгляда с Хагмана. Карин Якобсон мечтала о стакане воды.

Когда сын вошел в комнату с подносом в руках, возникло ощущение, что открылось окно.

— Я подумал, что вы захотите кофе, — сказал он без всякого выражения и поставил на столик поднос с чашками и магазинным печеньем на блюдце.

— Спасибо, — хором проговорили трое полицейских, и на несколько мгновений гнетущая атмосфера в комнате слегка разрядилась из-за позвякивания чашек.

— А теперь оставь нас, — жестко сказал отец. — И прикрой за собой дверь.

— Да-да, — откликнулся сын и вышел из комнаты.

— Ну, так как обстояло дело с Хеленой Хиллерстрём? — спросил Кнутас, когда за тем закрылась дверь.

— Все верно. У нас был роман.

— С чего он начался?

— Она училась в одном из классов, которые я вел, и у нас сложились хорошие отношения на уроках. Она была такая веселая и…

— И?..

— Благодаря ей мне веселее работалось.

— Как начался роман?

— Это было осенью. После школьных танцев. Хелена была на втором курсе. То есть дело было в восемьдесят втором году.