Книга Когда пируют львы, страница 18 – Уилбур Смит

– Выведи их, Зама, – с трудом сказал он. Уцелевшие животные стояли на мели или бесцельно плавали кругами. – Сколько? – спросил Шон. – Сколько погибло?

– Еще двое, пока ты был в воде. Всего тринадцать, нкози.

– Где моя лошадь?

– Убежала, я ее отпустил. Она придет домой.

Шон кивнул.

– Отведи их всех в загон для больных. Нужно несколько дней следить за ними.

Шон встал и пошел назад, к чану. Гаррик исчез, основное стадо еще находилось в краале. Шон открыл ворота и выпустил животных.

Ему стало лучше, но вместе с силами вернулись гнев и чувство ненависти. Он пошел по дороге к ферме. Сапоги его скрипели на гравии, и с каждым шагом он все сильнее ненавидел Гаррика. Гаррик готовил раствор, Гаррик убил его скот, и Шон ненавидел его за это. Начав подниматься по склону к дому, он увидел во дворе Гаррика. Гаррик тоже увидел его – он исчез на кухне, и Шон сорвался на бег. Он пробежал через кухню, едва не сбив с ног одного из слуг.

– Гаррик, будь ты проклят! Где ты?

Он обыскал дом, сначала бегло, потом тщательно. Гаррик исчез, но окно их спальни было открыто, и на подоконнике остался грязный отпечаток ноги.

– Проклятый трус! – закричал Шон и выбрался из окна вслед за братом. Постоял секунду, поворачивая голову из стороны в сторону, сжимая и разжимая кулаки.

– Я тебя найду! – крикнул он. – Найду, где бы ты ни спрятался!

Он пошел к конюшне и на полпути заметил, что дверь в молочную закрыта. Попробовал открыть и обнаружил, что она заперта изнутри. Шон попятился и с разбегу ударил плечом. Замок разлетелся, и дверь открылась. Шон влетел в помещение и затормозил у дальней стены. Гаррик пытался вылезть в окно, но оно было маленькое – и высоко. Шон схватил его за штаны и стащил вниз.

– Что ты сделал с раствором, а? Что ты с ним сделал? – кричал он в лицо Гаррику.

– Я не хотел. Я не знал, что это их убьет.

– Скажи, что ты сделал.

Шон держал Гаррика за воротник и тащил к двери.

– Я ничего не сделал. Честно, я не знаю.

– Я все равно выбью из тебя, так что говори.

– Пожалуйста, Шон… я не знаю.

Шон прижал Гаррика к двери и держал левой рукой, а правую со стиснутым кулаком отвел назад.

– Нет, Шон. Пожалуйста, не надо.

И гнев неожиданно оставил Шона, руки у него опустились.

– Хорошо, просто расскажи, что ты делал, – холодно сказал он.

Гнев исчез, но ненависть осталась.

– Было уже поздно, и я устал, и нога болела, – шептал Гаррик, – а нужно было наполнить еще четыре чана, а я знал, что ты проверишь, все ли бочки пусты, и было поздно… и…

– И что?

– И я вылил весь раствор в один чан… но я не знал, что это их убьет, правда, не знал…

Шон повернулся к нему спиной и медленно пошел к дому. Гаррик захромал следом.

– Прости, Шон, я правда не знал…

Шон первым вошел на кухню и захлопнул дверь у брата перед носом. Прошел в кабинет Уэйта. Снял с полки тяжелую, в кожаном переплете, книгу учета поголовья и отнес на стол.

Раскрыл книгу, взял перо и окунул в чернильницу. Несколько мгновений смотрел на страницу, потом в колонке «падеж» написал «13», потом – «отравление раствором». Он с такой силой нажимал на перо, что оно царапало страницу.

Весь остаток дня у Шона и пастухов ушел на то, чтобы опустошить чан, наполнить его чистой водой и добавить свежего раствора. Гаррика он видел только за едой и не разговаривал с ним.

Назавтра было воскресенье. Гаррик уехал в город рано, потому что церковная служба начиналась в восемь. Когда он уехал, Шон начал приготовления. Он побрился, приблизившись к зеркалу, подправил бачки и сбрил волосы с остальной части лица, так что кожа стала гладкой и свежей. Потом пошел в спальню родителей и взял щедрую порцию отцовского бриллиантина, но не забыл тщательно закрыть крышку и поставить бутылочку точно на прежнее место. Втер бриллиантин в волосы и одобрительно принюхался. Потом расчесал волосы щеткой Уэйта с серебряной ручкой, разделив их прямым пробором. Потом свежая рубашка, брюки, которые он надевал только раз, ботинки, блестящие, как его волосы, – и Шон был готов.

Часы на каминной полке в гостиной убеждали, что он поторопился. Точнее, до свидания с Энн оставалось еще два часа. Сейчас восемь, служба в церкви окончится не раньше девяти, и пройдет еще час, прежде чем она сумеет сбежать от семьи и явиться на место встречи у водопадов. Шон уселся ждать. Он прочел последний номер «Фермера Наталя», читанный, однако, уже трижды, – ведь номер был месячной давности, и теперь даже отличная статья о желудочных паразитах коров и овец утратила для него интерес. Шон отвлекся.

Он думал о предстоящем дне и чувствовал знакомое напряжение в паху. Ощущалоь оно несколько иначе – брюки были облегающие.

Фантазия его рассеялась – Шон был деятель, а не мечтатель. Он прошел на кухню и взял у Джозефа чашку кофе. Когда с кофе было покончено, оставался еще целый час.

– К дьяволу! – сказал Шон и подозвал лошадь.

Он поднялся на откос, пустив лошадь наискось по склону, и наверху спешился, позволив лошади передохнуть. Сегодня он видел за равниной реку Тугелу – она была похожа на темно-зеленый пояс. Он мог пересчитать крыши домов в Ледибурге, и в солнечном свете, как огонь маяка, блестел шпиль церкви.

Он снова сел на лошадь и ехал по краю плато, пока не добрался до места над водопадами на Бабуиновом ручье.

Потом проехал назад по течению ручья и перебрался в мелком месте, подняв ноги, чтобы не замочить обувь. Спешился у основания водопадов, стреножил лошадь и по тропе дошел до густого леса, который рос вокруг. В лесу было темно и прохладно, стволы деревьев заросли мхом, потому что листва и лианы закрывали солнце. В подлеске сидела птица-бутылка. Клаг-клаг-клаг, крикнула она, словно воду выливали из бутылки, но ее призыв заглушил грохот водопадов.

Шон расстелил на камне у тропы носовой платок, сел и стал ждать. Через пять минут он нетерпеливо ерзал, через полчаса громко ворчал:

– Досчитаю до пятисот… Если не придет, я не стану ждать.

Он принялся считать и, когда дошел до назначенного числа, остановился и с тревогой посмотрел на тропу. Ни следа Энн.

– Я не собираюсь сидеть тут весь день, – сказал Шон, не делая попытки встать. Его внимание привлекла толстая желтая гусеница – она сидела на стволе дальше по тропе. Шон подобрал камень и бросил. Камень ударил в ствол на дюйм выше гусеницы. «Близко, Шон», – подбодрил он себя и нагнулся за новым камнем. Немного погодя запас камней поблизости истощился, а гусеница по-прежнему неторопливо ползла вверх по стволу. Шон вынужден был отправиться на поиски новых камней. Вернулся с полными руками снарядов и снова сел на прежнее место. Сложил камни у ног и возобновил бомбардировку. Каждый раз он сосредоточенно прицеливался, и третьим броском попал – гусеница взорвалась зеленой жидкостью.