Онлайн книга «Акула пера»
Отчаявшись удержать нас, девушка вырвалась вперед и первой открыла дверь кабинета, где находился дежурный врач. Взволнованным голосом она прямо с порога объявила кому-то о нашем вторжении, но тут же следом мы сами подтвердили факт своего присутствия, и медсестра умолкла, с тревогой глядя на нас. В кабинете находился один Трофимов. Несмотря на поздний час, он выглядел подтянутым и безупречно чистым, как врач с плаката. Белый халат, шапочка — все было как положено. Но вот лицо его мне не понравилось — постаревшее, осунувшееся, с темными кругами под глазами. Сейчас он сам был похож на тяжелого больного. Увидев нас, Александр Михайлович на мгновение оцепенел, и в глазах его мелькнуло отчаяние. Несколько секунд он молча разглядывал нас, а потом махнул рукой медсестре. — Ладно, Ольга, ты можешь идти! — глухо сказал он. Девушка слегка замешкалась, и тотчас все напряжение, копившееся в душе Трофимова, выплеснулось наружу в раздраженном крике: — Я сказал тебе, выйди! Ни в чем не повинная Ольга обиженно шмыгнула носом и опрометью выбежала за дверь. — Нервничаете, Александр Михайлович! — укоризненно заметила я. Трофимов ничего не сказал и лишь враждебно посмотрел на меня. Да, с тех пор как мы с ним познакомились, он резко изменился. Просто доктор Джекил и мистер Хайд какой-то! От былого взаимопонимания не осталось и следа. — Может, предложите нам сесть? — спросила я. Трофимов кивнул, опять не рискнув открыть рот. Наверное, он был сейчас в таком состоянии, что не мог разговаривать. «Ну что ж, выслушать-то он нас сможет», — подумала я, усаживаясь на скрипящий стул напротив доктора. — Начну без предисловий, — сказала я. — Сегодня ночью арестован Панкратов. Вряд ли вам знакома эта фамилия, Александр Михайлович, поэтому поясняю: это тот самый обыкновенный мужчина, который приходил навещать Самойлову. Догадываетесь, к чему я клоню? Трофимов, казалось, никак не отреагировал на мое сообщение. Только на лбу у него выступили крупные капли пота. Он, не мигая, смотрел на меня и будто ждал продолжения. Однако я молчала, и немного погодя Александр Михайлович заставил себя заговорить. — Зачем вы мне это рассказываете? — надломленным голосом произнес он. — Я не понимаю. — Завтра за вами придут, — объяснила я. — Вас будут допрашивать. У вас будет очная ставка с Панкратовым. Вы уверены, что все это выдержите? На Александра Михайловича было больно смотреть. Он опустил глаза, слишком резким движением выдвинул ящик стола, трясущимися руками вытряхнул из пачки сигарету и попытался закурить. Пальцы его прыгали, и он никак не мог зажечь спичку. — И что же вы мне предлагаете? — почти умоляюще выкрикнул он, не прерывая своего занятия. — Если совесть у вас нечиста, вам лучше оформить явку с повинной, — твердо заявила я. — Тогда вы можете рассчитывать на снисхождение суда. Спичка наконец вспыхнула у Трофимова в пальцах и беспомощно прогорела почти целиком. Александр Михайлович сидел, будто окаменев, и даже не почувствовал боли, когда огонь добрался до его ногтей. Он только с недоумением посмотрел на свои пальцы, испачканные сажей, и вдруг вскочил. Незажженная сигарета полетела на пол. Трофимов метнулся к окну, несколько секунд бессмысленно вглядывался в темноту двора, затем вернулся к столу и опять рухнул на стул. Он был бледен. — Хорошо, я сделаю это, — неожиданно произнес он бесцветным голосом. — Я должен это сделать прямо сейчас? — Вы еще успеете сдать дежурство, — успокоила я его. — Только потом сразу отправляйтесь в прокуратуру. Времени у вас совсем немного. Доктор посмотрел на меня жалким измученным взглядом. — Нет, я не стану дожидаться, — упрямо сказал он. — Там наверняка должны быть дежурные. Я отправлюсь прямо сейчас. В конце концов, зайду в любое отделение милиции… — А как же ваши больные, доктор? — напомнила я. — Вдруг здесь без вас что-то случится? — Вы полагаете, в таком состоянии я могу думать о больных? — воскликнул Трофимов. — Я позвоню коллеге. Он живет рядом и закончит дежурство. — Это другое дело, — заметила я. — Между прочим, вас не стали брать сегодня ночью именно поэтому — чтобы не отвлекать от работы. — От работы! — с отчаянием повторил Трофимов и, застонав, сжал голову руками. — Господи, они не хотели отвлекать меня от работы! Через некоторое время он опять посмотрел на меня и спросил с болезненной гримасой: — Вы, наверное, меня презираете, да? Конечно, презираете! Ну что ж, я это вполне заслужил, но… Понимаете, у каждого, видимо, есть свой предел прочности. Это как рост и цвет глаз. Природа дает их вам, и вы не в силах ничего изменить… Я всегда считал себя достаточно самостоятельным человеком. Я могу принимать решения. Я был уверен, что обладаю твердым характером… И все это, понимаете, оказалось пшиком, лопнуло как мыльный пузырь! Я оказался слабаком, вот и все! Теперь я знаю совершенно определенно — я слабак! С этим и буду жить дальше… — Может быть, вам стоит поберечь свою исповедь для официальных лиц? — спросила я, потому что смотреть на расклеившегося доктора было почти невыносимо. — Я хочу объяснить это именно вам! — ответил Трофимов. — Чтобы вы поняли: я никакое не чудовище, я именно и есть обыкновенный слабый человек! А тот, кого вы называете все время обыкновенным, — вот он и есть чудовище! Я просто не мог противостоять этому зверю. Он словно вышел из ада, понимаете? В эту ночь он пробрался сюда, как призрак, никто его не видел! Он приставил мне к горлу бритву и пообещал зарезать, если я пикну хоть слово. Я понял, что для него это проще, чем убить муху! Что я мог поделать? А потом — вы не поверите — он назвал мой домашний адрес и предупредил, что зарежет моих родителей, если я не сделаю так, как он захочет… — И чего же он захотел? — спросила я. Александр Михайлович отер вспотевшее лицо. — Сначала он спрашивал, что за женщина крутится возле Самойловой, — то есть о вас… Я не знал, чем это может вам навредить, но я все ему рассказал… — Что именно — все? — Ну, что вы искали какую-то записку, что хотите переснять фотографию… И что вы работаете в газете «Криминальный город» тоже… Честно говоря, у меня после этих слов глаза полезли на лоб. — В какой газете? — изумленно переспросила я. — Вы сказали, что я из «Криминального города»? — Ну да, — покаянно признался Трофимов. — А разве это не так? Мы с Виктором переглянулись. «Криминальный город» был старинным и главным конкурентом «Свидетеля». Александр Михайлович нас просто перепутал. Но за это мы могли быть ему только благодарны: возможно, эта ошибка сбила с толку Панкрата и в конце концов привела его в западню. — Вообще-то мы из газеты «Свидетель», — мягко пояснила я. — Но, в сущности, какая разница? Рассказывайте дальше! |