Книга Происшествие на кладбище Пер-Лашез, страница 35 – Клод Изнер

Нинон положила себе вторую порцию пюре.

— Чем вы занимались раньше? — спросила Таша.

— Раньше? Разве это важно? Для меня имеет значение только сегодняшний день. Знаете, дорогая, есть две вещи, которых я не могу себя лишить: мужчины и деньги. Это непременное условие моего счастья. Без денег женщина не может чувствовать себя свободной.

— Но ведь именно мужчины зачастую лишают нас независимости, вы так не думаете?

— Нужно уметь ими пользоваться, как они пользуются нами. Они подобны вещам, замечательным вещам, которые служат для удовлетворения наших желаний и становятся «неудобными» в тот самый момент, когда вознамериваются управлять нами. Я вас шокирую?

— Нет и… да. А любовь? Как же быть с любовью?

— С любовью? Любовь изобрели мужчины, чтобы подчинять нас своим правилам. Поверьте, Таша, если женщина влюблена, но бедна, она попадает в зависимость от мужчины.

— Я не разделяю эту точку зрения, и кроме того, если ты одержим страстью к искусству, деньги отступают на второй план.

— Не выдумывайте, Таша. Почему нельзя зарабатывать искусством? За любовь же часто платят.

— О, но ведь платят…

— Проституткам? Безнравственным женщинам, которых презирают приличные люди? Но разве проституция — не историческое наследие человечества? Разве художник не продается, когда обменивает свой талант на деньги? А актер, произносящий чужие тексты? А журналист, пишущий на потребу публике? А книготорговец, берущий с читателей деньги за произведения, которых не писал?

— Вы имеете в виду Виктора?

— Виктор. Победитель. Красивое имя. Но берегитесь, его победа может дорого вам обойтись.

— Вы не убедите меня, Нинон. Я люблю просыпаться рядом с ним, в его объятиях.

— Я тоже люблю просыпаться рядом с мужчиной. Но при условии, что потом он встает и уходит.

— Прекратите. Вы подрываете мои моральные устои! — рассмеялась Таша.

— Я была бы счастлива это сделать. Кстати, я нахожу совершенно аморальным, что вы единолично пользуетесь вашим книготорговцем.

— Берегитесь, Нинон, я ревнива! — шутливо предупредила Таша, но тут же спросила себя: «Неужели я уподобилась Виктору?». — Если хотите очаровать книготорговца, советую обратить внимание на его компаньона Кэндзи Мори, — добавила она.

— Он японец?

— Да. Кажется, он избегает женщин.

— Предпочитает мужчин?

— Нет, конечно. Он увлечен одной молоденькой англичанкой.

— Вы возбуждаете мое любопытство. Он хорош собой? Обаятелен?

— У Кэндзи есть свой шарм — конечно, если вы любите мужчин в возрасте и при этом не слишком любезных.

— Что люблю — так это бросать вызов. Спорим, я приручу вашего женоненавистника? У меня еще никогда не было любовника-азиата. И детектива-любителя, кстати, тоже. — Нинон подмигнула Таша. — Кстати, а какую задачку разгадал этот ваш Победитель, помните, вы что-то говорили…

— В прошлом году на Всемирной выставке произошло несколько убийств. Он их раскрыл. Об этом писали все газеты.

— Я провела прошлый год в Испании. Но, — Нинон приложила палец к губам, — это тайна за семью печатями. Я заплачу, нам пора возвращаться. — Она поднялась и отодвинула стул. — Вы не будете доедать?

Таша не ответила. Отбивная показалась ей совершенно безвкусной. Она все бы отдала за соленый огурец и борщ со сметаной.

Виктор шел по улице Круа-де-Пти-Шамп. Он не заходил в этот квартал с тех пор, как Таша перестала работать на «Пасс-парту». Странно было снова оказаться здесь. Ему вдруг показалось, что они с Таша встретились только вчера.

— Цикорий, цикорий, дикий цикорий!

Виктора обогнала зеленщица с тележкой. Он вышел на галерею Веро-Дода, к решетке, за которой начинался ряд ведущих к зданию редакции дворов. Мальчишка с ранцем за спиной плевал в лужу, с интересом разглядывая, как от плевка расходятся круги, девчушка играла с куклой — подбрасывала ее вверх, ловила, укачивала, чтобы утешить, другая собирала растущие между булыжниками мостовой одуванчики. «Когда я в последний раз дарил Таша цветы?» — подумал Виктор.

Он вдруг увидел идущую навстречу женщину в соломенной шляпке с веточкой желтой акации на полях. Она была одета по последней моде, платье подчеркивало тонкую талию и высокую грудь. Да уж, Эдокси Аллар, секретарша из «Пасс-парту», умела себя подать! С тех пор, как эта женщина-вамп положила на него глаз, Виктор избегал встречаться с ней наедине. Он поспешно отвернулся к стене, где висел старый рекламный плакат, и сделал вид, что внимательно читает объявления:

БАЛ В МУЛЕН-РУЖ

Площадь Бланш

Каждый вечер и по воскресеньям

Большой сбор по средам и субботам

Эдокси Аллар проплыла мимо в облаке одуряющего аромата. Виктор решился повернуться, только когда хищница, по его расчетам, отошла на приличное расстояние, но не был, уверен что успеет пригласить Исидора Гувье выпить прежде, чем она вернется, и отправился обедать в «Восточное кафе» на углу улицы Пти-Шамп и авеню Опера.

«Не зайти ли к Одетте? Бульвар Оссман в двух шагах… — размышлял он, попивая кофе. — Вдруг она вернулась?». В глубине души Виктор знал, что это не так, а при мысли о новой встрече с Ясентом… Он оплатил счет и направился в сторону почты на улице Лувра.

Жозеф ходил взад-вперед по сарайчику, радуясь, что ему ловко удалось получить день свободы, и раздумывал, как будет вести расследование. Денизу убили, и убили из-за «Дамы в голубом». Старик-клошар, за которым следил патрон, сыграл какую-то роль в этой трагедии. Жозеф решил отправиться в особняк Счетной палаты и, по примеру героя Жюля Верна, приготовил соответствующее случаю обмундирование: шарф, кепку, твидовый пиджак прямого покроя — подарок Мори и кожаные коричневые ботинки. Лампы Румкорфа [20] у Жозефа не было, пришлось ограничиться свечами и спичками. Он рассовал их по карманам, где уже лежали блокнот и карандаш, написал матери записку, прикрепил к стене у раковины и вышел из дома, воображая себя Лекоком. «Мне нужна борьба, чтобы проявить свою силу, и препятствия, чтобы их преодолевать», — повторял он, вышагивая по опустевшим набережным.

— Вот газета, которую вы просили купить.

Виктор положил номер «Фигаро» на заставленный каталогами стол.

— Прямо из типографии, пахнет свежей краской, — заметил Кэндзи, взглянув на часы.

Он встал и развернул газету, облокотившись на прилавок.

Виктор с любопытством взглянул на друга: в ежедневных выпусках Кэндзи читал исключительно литературную хронику. Загляни он через плечо Мори, удивился бы еще больше.

«Случится катастрофа, если я за двадцать четыре часа не найду помещение под мастерскую», — думал Кэндзи, просматривая колонку объявлений о сдаче внаем. Он опасался, что не сможет долго выносить присутствия Таша в своем доме, хотя отдавал должное ее такту и дружелюбию. Кэндзи отказывался поверить, что эта девушка для Виктора — не мимолетное увлечение. Он совершенно иначе представлял себе идеальную спутницу жизни приемного сына — покорной, сдержанной, заботливой, умеющей создать уют в доме, вести хозяйство и дела в магазине, образованной, но вовсе не творческой натурой. Ни одному из этих критериев Таша не отвечала. Кэндзи старался быть с ней любезен, но боялся, что она посеет раздор между ним и Виктором.