Онлайн книга «Ненавижу»
|
Гример замялась и не нашла ничего лучше, как сослаться на то, что так положено и ей за это деньги платят. Марина была последней. Тональный крем. Пудра. Карандаш. Помада. Тени. Тушь. Лак для волос. Гример очень торопилась: кое-как собрала свой чемоданчик и выскочила из комнаты. Пятеро героев остались. — Вы заметили, — Ада нерешительно обратилась к Марине. — Что она использовала один и тот же тон помады, но ни вам, ни мне он не идет. Вадим усмехнулся: — Пурпурно красный на очень бледном лице. Если подобрать соответствующее освещение, то вы обе будете смотреться как невесты графа Дракулы. — Но ведь мы будем в масках, — пролепетала Марина. — Вы уверены? — сегодня женщины раздражали Мазурика как никогда, и он решил быть жестким. — Это же телевидение. — Вы не знаете, за нами придут? — Марина почувствовала, как по телу бегут липкие потные ручейки. Мазрик рассмеялся: — Такой же вопрос задает каждый, кто приглашен на собственную казнь. Мы же приглашены на шоу. И у каждого оно свое. — Патетично. — Зато реально, ведь это же реалити-шоу. Или у вас другая передача? Наступила неловкая тишина. В самом дальнем углу, завернувшись в поношенную кофту, сидела старая женщина. Бледное, будто обсыпанное мукой, лицо хранило горделивую невозмутимость. И только губы, старательно выкрашенные в ядовито красный цвет, иронично улыбались. * * * — Ваше приглашение? — тучный охранник перекрыл собой вход. И вроде бы ничего особенного, а не пройдешь. Не загрызет, так шокером завалит. Филипп Бредосович оглянулся и сделал знак своим секьюрити, однако те не шевельнулись. Вокруг щелкали вспышками фотоаппараты, сновали журналисты, дергались видео-камеры. — Вы не видите, кто перед вами? — Вижу. Хомо сапиенс. Ваше приглашение? — Нас пригласили! — Маша послала широкую улыбку и поправила чайную розу на обширной груди. — Тогда у вас должно быть приглашение! — невозмутимо сказал охранник. — Не загораживайте проход, дайте людям пройти. — У нас есть приглашение! — Покажите. — Оно у нашего пресс-секретаря, — начал накаляться певец. — Давайте сюда вашего пресс-секретаря. — Шас! — палец нервно выбил на трубке номер. — Карина! Быстро сюда, рыба моя! Нас не пускают! Что? Как на х… А не пошла бы ты туда сама? Что? Только со мной? Сука! — Вы не видите, кто перед вами? — Ваше приглашение? — Михал Иваныч! Это дирекция звонит. Просит выписать пропуск какой-то Потутиной и какому-то Бредосовичу. — Вот видите, вам, оказывается, не нужно приглашение. Вам нужен пропуск. К тому окошечку подойдите, там сделают. Только паспорт не забудьте предъявить. — У меня нет паспорта, — растерянно проговорил певец. — А что у вас тогда есть, мужчина? — без тени юмора поинтересовался какой-то дородный мужчина, обнимавший симпатичную спутницу. — Миша, ты не узнал? Это же Бредосович! — Ну и? если у него нет паспорта, то он бомж, даже, если и Бредосович! — Он поет… — А я нефтью торгую. Вспышки фотокамер. Диктофоны журналистов. Бесстрастные камеры всех телеканалов. Полный пиар! * * * — Готовы? — надушенный и напомаженный Эдик оглядел всю компанию. В ответ — напряженное молчание. Ада вдруг всхлипнула и затравленно посмотрела на него. — Не волнуйтесь! Все будет хорошо! Сейчас вас проводят и рассадят по местам. Через пятнадцать минут мы начинаем. — А маски? — Потом, друзья мои, все потом, — отмахнулся Коробков. — Вы только не волнуйтесь, ведите себя естественно. Все остальное беру на себя. Мой ассистент вам все расскажет. Пухленькая девчушка поманила за собой: — За мной. Длинный полутемный коридор, опутанный проводами. Запах плесени и тлена. — У нас тут передача о растениях снимается, — не оборачиваясь объяснила девушка. — Сегодня лилии снимали. У операторов голова разболелась. Тяжелый запах. Вы не находите? Марина ойкнула, запутавшись в каких-то перекладинах, ни Мазурик, ни Вадим не поддержали. На помощь пришла Светлана Борисовна: — Осторожнее, Мариночка, расшибетесь. Лучше по краешку и медленно… — Вы меня знаете? — удивилась Марина. — Конечно. Вы — Марина Селезнева. Ваш муж у нас часто бывает. — Понятно. Питер — город маленький. — Если вдуматься, то и мир не больше. Левее и голову наклоните, иначе ударитесь. Вправо. Вверх, Вниз. Еще один коридор, намного уже предыдущего. Обтянутый черным крепом. Душно. Жарко. Страшно. — Ну, вот мы и пришли, — жизнерадостно возвестил Вергилий в женской юбке. — Сейчас вас рассадят и прикрепят микрофоны. Удачи! — Раз-раз-раз… Скажите что-нибудь в микрофон! — А что сказать? — Да что угодно! — Вы не пройдете всей сути идиотизма, пока не пройдете через него, но пройдя, вы имеет полное право сказать: "Черт возьми, а теперь я этим воспользуюсь!" — Интересная сентенция, Семен Петрович. Откуда, если не секрет? — Гарднер Дозуа. — А кто это? — Молодежь, молодежь… — Понятно — он не нашего круга. Раз-раз-раз, скажите что-нибудь в микрофон! — А что сказать? — Да что угодно! — Смерть — это победа! Вам этого достаточно. — Интересная сентенция, Ада Александровна! Откуда, если не секрет? — Путь самурая. Одна из трактовок. По некоторым данным, не точная. — О! А! У! Любопытное у вас настроение. Раз-раз-раз, скажите что-нибудь в микрофон! — А что сказать? — Да что угодно! — Хлынула кровь в покоях Синей Бороды, — на бойнях, — и в цирках, где окна бледнели под вставшим в зените господним тавром. Кровь и молоко лились. — Интересная сентенция, Марина Сергеевна! Откуда, если не секрет? Братья Гримм? — Артюр Рембо. — М-да… Раз-раз-раз, скажите что-нибудь в микрофон! — А что сказать? — Да что угодно! — Я прошу лишь одного: справедливости! — сказала маленькая девочка. — А знаешь ли ты, — ответила ей злая тетка-фея. Что справедливости не существует. Есть только мера, ею мы и отмеряем то, что зовем справедливостью? — Но разве это справедливо, — спросила маленькая девочка и заплакала. И там, куда падали ее слезы, появлялись зубастые лангольеры… |