Книга Уйди скорей и не спеши обратно, страница 52 – Фред Варгас

Днем Данглар одевался вполне элегантно, зато вечером облачался в рабочую одежду своего детства, которая когда-то принадлежала его отцу, широкие велюровые штаны и майку. Пятеро детей спали, и он бесшумно прошел по длинному коридору, чтобы открыть дверь. Он ожидал увидеть Адамберга, но это оказалась дочь королевы Матильды, прямая, напряженная, запыхавшаяся, под мышкой у нее что-то вроде котенка.

— Я тебя разбудила, Адриан? — спросила Камилла.

Данглар отрицательно покачал головой и сделал знак ей не шуметь и войти. Камилле и в голову не пришло, что у Данглара может быть женщина или что-нибудь вроде того, и она без сил опустилась на старенький диван. При свете Данглар увидел, что она плакала. Он молча выключил телевизор, открыл пиво и подал ей. Камилла залпом выпила полбутылки.

— Плохи дела, Адриан, — выдохнула она, отставляя бутылку.

— Адамберг?

— Да. Плохо мы начали.

Камилла допила пиво. Данглару это было знакомо. Когда плачешь, нужно пополнить запас растраченной жидкости. Он нагнулся в кресле, достал вторую бутылку из початой упаковки, стоявшей на полу, поставил на гладкий низенький столик и подвинул ее Камилле, как в начале игры с надеждой двигают вперед пешку.

— Знаешь, Адриан, на свете бывают разные поля, — заговорила Камилла, вытягивая вперед руку. — Свое поле возделываешь, а на другие ходишь гулять. Там можно встретить много всякого-разного — люцерну, рапс, лен, пшеницу, а есть еще поля под паром и заросшие крапивой. Я не подхожу к крапиве, Адриан, я ее не рву. Это не мое, понимаешь, как и все остальное.

Камилла опустила руку и улыбнулась.

— Но вдруг ты ошибся, ступил не туда и обжегся, сам того не желая.

— Больно?

— Ничего, пройдет.

Она взяла вторую бутылку и немного отпила, но уже не так жадно. Данглар наблюдал за ней. Камилла была очень похожа на свою мать, королеву Матильду, у нее был такой же прямоугольный подбородок, тонкая шея, чуть изогнутый нос. Но у Камиллы была очень светлая кожа и все еще детские губы, ее улыбка была совсем не похожа на широкую покоряющую улыбку Матильды. Они немного помолчали, Камилла осушила вторую бутылку.

— Ты любишь его? — спросил Данглар.

Камилла уперлась локтями в колени, не отрывая глаз от маленькой зеленой бутылки на низеньком столике.

— Это слишком опасно, — тихо ответила она, покачав головой.

— Знаешь, Камилла, перед тем, как создать Адамберга, у Бога была очень тяжелая ночь.

— Нет, — Камилла подняла на него глаза, — я этого не знала.

— Так вот. Бог не только плохо спал, но у него и материал закончился. И Он легкомысленно решил обратиться к своему Коллеге, чтобы одолжить кое-каких заготовок.

— Ты имеешь в виду… к Коллеге из преисподней?

— Вот именно. Тот обрадовался нежданной удаче и поспешил снабдить Бога своим сырьем. И тогда Бог, отупев после бессонной ночи, неосмотрительно смешал все воедино. Из этой глины Он и слепил Адамберга. Это был поистине необычный день.

— Я этого не знала.

— Об этом пишут во многих хороших книгах, — улыбнулся Данглар.

— Ну и что Бог дал Жану-Батисту?

— Он подарил ему интуицию, мягкость, красоту и гибкость.

— А что дал дьявол?

— Равнодушие, мягкость, красоту и гибкость.

— Черт!

— Вот именно. Но мы никогда не узнаем, в каких пропорциях в нем все это намешано. Бог легкомысленно все перемешал. И по сей день это остается одной из главных тайн теологии.

— Я не собираюсь в этом копаться, Адриан.

— Правильно, Камилла, потому что всем известно, что перед тем, как создать тебя, Бог продрых семнадцать часов и был в отличной форме. Весь день он прилежно и с упоением собственноручно лепил тебя.

Камилла улыбнулась:

— А ты, Адриан, каким был Бог, когда создавал тебя?

— Вечером Он крепко набрался с приятелями — Рафаилом, Михаилом и Гавриилом. Эту байку мало кто знает.

— Могло получиться нечто потрясающее!

— Нет, после этого у Него руки тряслись. Поэтому я такой и вышел — расплывшийся, несуразный и блеклый.

— Теперь понятно.

— Да, видишь, как все просто.

— Я пойду немного пройдусь, Адриан.

— Может, не надо?

— А ты что предложишь?

— Скрути его.

— Не люблю давить на людей, это не проходит для них бесследно.

— Ты права. Меня однажды самого скрутило.

Камилла кивнула.

— Ты должен мне помочь. Позвони мне завтра, когда он будет на работе. Я зайду домой, сложу вещи.

Камилла взяла третью бутылку и немного отпила.

— Куда ты отправишься?

— Не знаю. Ты знаешь какое-нибудь место?

Данглар указал на свой лоб.

— Да, — усмехнулась Камилла, — но ты-то старый философ, а я далеко не так мудра. Адриан?

— Что?

— Что мне с ним делать?

Камилла протянула руку и показала пушистый комочек. Это и правда оказался котенок.

— Он сегодня увязался за мной. По-моему, он хотел мне помочь. Такой маленький, зато умный и гордый. Я не могу его взять с собой, он такой хрупкий.

— Ты хочешь, чтобы я о нем позаботился?

Данглар поднял котенка за шкирку, осмотрел и растерянно опустил на пол.

— Лучше бы ты осталась, — сказал он, — ему будет тебя не хватать.

— Котенку?

— Адамбергу.

Камилла допила третью бутылку и осторожно поставила ее на стол.

— Нет, — ответила она. — Он и без меня проживет.

Данглар не стал ее уговаривать. После потрясения всегда полезно попутешествовать. Он присмотрит за котенком и будет хранить о ней такое же нежное и прекрасное воспоминание, как сама Камилла, только, разумеется, не такое роскошное.

— Где же ты переночуешь? — спросил он.

Камилла пожала плечами.

— Оставайся здесь, — решил Данглар, — я постелю тебе на кушетке.

— Не беспокойся, Адриан, я так прилягу, не хочу снимать ботинки.

— Почему? Тебе же будет неудобно.

— Ничего. Отныне я буду спать не разуваясь.

— Но они же грязные, — возразил Данглар.

— Лучше быть наготове, независимость важнее.

— Камилла, ты знаешь, что громкие слова еще никого не спасали?

— Да, это я знаю. Глупо, но иногда так и тянет на красивые слова и словечки.

— Ни словами, ни словечками дела не поправить, а уж одиночеством тем паче.