Книга Из бутика с любовью, страница 33 – Ольга Хмельницкая

– И вот хорошенькие, – заметила Марина.

Розочки были желто-зеленого цвета, контраст листьев с лепестками в этом случае был невелик, бутончики казались продолжением стебельков. Потом Марина восхитилась сиреневыми розами, нежно-розовыми с красным ободком, черно-красными бархатными и в конце концов остановилась на самых первых, огненно-оранжевых.

– И ведро давайте, – кивнул Дима.

У Марины зазвонил телефон.

– Да, Анастасия, я вас слушаю, – сказала она, мгновенно забыв о розах. – У вас что-то случилось?

– Я долго думала, звонить вам или нет, – сказала Анастасия в трубку, – но потом решила, что это может быть важным, хотя я не люблю звонить и общаться тоже не люблю. Дело в том, что мне пришло сообщение с текстом «Ты самая последняя». Отправлено из Интернета, отправителя узнать невозможно.

– Самая последняя, – повторила Марина. – Анастасия, спасибо. Будьте осторожны. Вы же дома, как мы и договаривались?

– Не совсем, – сказала Анастасия, – я в торговом центре возле дома, покупаю... кое-что из спортинвентаря.

– Послушайте, Анастасия, – почти закричала Марина. – Уходите оттуда. В торговые центры вообще ходить опасно. У нас уже два трупа – Кира и Ульяна.

– Она самая последняя, – сказал Дима. – Сейчас не ее очередь. Либо Лизы, либо Иры.

– С Ирой нет связи. Она неизвестно где. За Лизой наблюдают. Она пьянствует и пишет картины. И поэтому может оказаться, что очередь именно Анастасии.

Он секунду помолчал.

– Проблема в чуждой логике, – продолжил Дима. – У нашего убийцы есть какой-то мотив, но он... как у инопланетян. То есть его мотив не может быть нашим мотивом. Поэтому так трудно его раскусить.

– Кира, фотография Цукермана, Ульяна, Лиза или Ира... последняя Анастасия.

Марина набрала номер Вероники, но Вероника не отвечала.

– Как все-таки тебя зовут?

Мужчина решительно посадил Веронику на стиральную машину.

– Выбери любое имя, какое тебе нравится, – сказал он.

Она обняла ногами его поясницу.

– Так не пойдет, – сказала она, – я хочу знать. Заметь, я не спрашиваю фамилию, адрес, должность и семейное положение.

– Ну... Вася, – сказал он.

– Неправда.

Они слились в долгом и сладком поцелуе. У Вероники зазвонил телефон, но она не глядя вытащила его из кармана и бросила на полочку.

– Ты свежа и красива, как весенний лютик, – сказал он, – как ароматный ломтик дыни.

– Как мило, – сказала Вероника.

Теперь ее не только не смущало, что на ней нет ни грамма косметики. Это, напротив, возбуждало и снимало какие-то внутренние барьеры. Он потянул ее майку вверх.

– Мммм... белая футболка на голое тело, как эротично.

Кожа у нее тоже была белая, почти прозрачная.

– Загорелые спортивные девушки – это отлично, – сказал он, – но мне всегда хотелось, чтобы у меня была такая вот сочная, свежая пшеничная булочка.

Флакончик с духами сорвался с полки и полетел вниз. Не глядя, он протянул руку, поймал флакончик в полете и поставил его на место.

– Как ты это сделал? – спросила Вероника.

Но он сжал пальцами ее левый сосок, и Вероника сразу забыла свой вопрос.

Дима продиктовал консультанту адрес, куда доставить цветы, и повернулся к Марине.

– Смотри, – сказал он, – очередность проявляется. Кира, Ульяна, Лиза... или Ира? Странно, что во сне ты видела Иру, хотя ее манекен и шевелился, а эсэмэска «Ты следующая» пришла Лизе.

Марина прижала ладони к вискам.

– Тут есть какой-то смысл. В этом несоответствии, – произнесла она.

– Именно.

Они вышли в ярко освещенный коридор, где сновали множество людей. Многие несли пакеты с покупками. Лица были радостными и одухотворенными.

– Шопинг несет вдохновение, – сказала Марина. – И позволяет сделать жизнь красивее.

– Ты права.

Дима улыбнулся краешком губ. В этой улыбке не мелькнуло ничего радостного, только море мудрости.

– Почему мне не приходит сообщение? Всем же пришло? – спросила Марина.

– Почему это всем? Еще нет вестей от Иры, Евгении и Вероники.

– Ира беспокоит меня больше всего. Она ушла искать своего ухажера, и с тех пор мы о ней ничего не знаем.

Они повернули и зашли в огромную секцию, которая, казалось, тянулась до горизонта.

– Terranova, – сказал Дима. – И примерочных целая батарея.

Марина посмотрела на него долгим взглядом.

– Да, – кивнул он, – по логике вещей, лучше места не найти. Выбирай что-нибудь, и пойдем примерять.

Марина взяла черные брючки, белые капри и невесомое шерстяное пальто.

– Пальто отличное, я на него еще в каталоге этой марки в Интернете обратила внимание, – сказала она. – Иногда недорогие фирмы шьют настоящие шедевры. Не все, в конце концов, определяется ценой.

Марина взяла еще красную маечку, пошитую как двухслойную – нижний слой белый, верхний красный. Как будто они надеты одна на другую. – Пойдем, я думаю, это здесь.

К примерочным стояла очередь.

Анастасия вошла в «Спортмастер» и огляделась. Справа стояла стойка с роликовыми коньками. Чуть дальше располагались мячи. Еще дальше висело огромное количество спортивных сумок и рюкзаков – некоторые рюкзачки маленькие, другие побольше. Напротив расположилась стена со спортивной обувью. Анастасия тут же подошла и взяла в руки кроссовку Adidas – черную, лаковую, с тремя золотыми полосками. В ней было что-то вызывающе красивое и при этом удобное. В таких кроссовках можно убегать от...

Анастасия тут же отогнала от себя мысль.

«Два трупа – Кира и Ульяна. А я – последняя», – подумала она.

Страх сковал ей грудь, задержался в солнечном сплетении и потек куда-то вниз, к пяткам, увлекая за собой сердце.

Она сосредоточилась на кроссовках. Аэродинамическое совершенство, упругая подошва, комфортная стелька. Анастасия уже забыла о том, что хотела купить скакалку.

– Тридцать восьмой можно такие примерить? – спросила она консультанта, смешную улыбчивую девушку с двумя косичками.

Анастасия села на черный дерматиновый диванчик. Прямо перед ее глазами были еще одни кроссовки – на этот раз Puma. Узенькие, изящные как туфли. Они были красными, и Анастасия была уверена, что ножка в них кажется маленькой и аккуратной, и при этом можно ходить и бегать, подпрыгивать...

Она вспомнила про скакалку, но тут консультант принесла ей коробку с кроссовками, и Анастасия занялась примеркой.

Когда Евгения сердилась, она выпячивала челюсть вперед. Тогда в ее обыкновенной, рядовой и вполне обычной внешности не оставалось ничего женственного. Евгения за собой этот недостаток знала, поэтому на людях себя контролировала и челюсть придерживала. Но сейчас смотреть на нее было некому, и она вовсю сердито щелкала зубами. Евгения готовила и сердилась. И на себя, и на Петра. На себя больше.