Онлайн книга «Сезам, закройся!»
|
– Совсем не похоже на кровь, – заметил он. – Где ты это взяла? Неужели-таки вспомнила, где видела его? – Конечно, – кивнула Соня, – как только увидела ботинки Гришина, так сразу память и вернулась. Коршунов повернулся и посмотрел на девушку. Пламя зажигалки плясало в ее васильковых глазах. Он все еще не понимал. – Ботинки. Обмылок лежал у Гришина в ботинке! – В правом или левом? – уточник Виктор. Он был ошеломлен. – В обоих. По половинке. Посмотри, какая форма. Коршунов еще раз поднес огонек зажигалки к розовой массе. По форме она представляла собой половину овала. – Чудеса! – выдохнул Виктор. Он не мог оторвать глаз от предмета, который держала в руках Пчелкина. – Какую дозу надо принять? Как вводить препарат? Съесть крупинку? Развести со спиртом и выпить? Растворить в физрастворе и вколоть в вену? – Я не знаю, – покачала головой Соня. – И я думаю, что никто не знает. Может, Ильина рассчитает? Она на самом деле тут самая умная. Кроме покойного Комиссарова, конечно. Конечно, есть еще и экспериментальный путь… – Не советую, – отрезала Соня. – Лучше проверить на мушках-дрозофилах. – Или на лабораторных крысах, – улыбнулся Виктор. – Тут есть вода? – Предлагаешь пойти простым путем, сделать водный раствор и напоить милых белых мышек? В этот момент двери потряс страшный удар. Створку двери расколола сверху донизу глубокая трещина. В образовавшемся проеме показались сразу три оскаленные морды. Виктор успел выстрелить трижды, прежде чем у него закончились патроны. Рязанцев покачал головой. В его глазах были отчаяние и безнадежность. «А может, проще сделать отмычки?» – подумал он, но тут же отрицательно покачал головой. Замочные скважины находились глубоко под водой. – Вот если бы у меня были жабры, – сказал Владимир Евгеньевич. – Как у Ихтиандра. Но это все бред. Надо просто-напросто отсюда выбраться, найти ключи и освободить девушек. Полковник зашел в лифт, подпрыгнул и ударил кулаком в потолок кабины. В металле осталась заметная вмятина. Он ударил еще раз, а потом еще. Угол потолка с треском оторвался от стенок. Владимир Евгеньевич посветил туда фонариком. Трещина. Секунду спустя он расширил зазор ножом, работая им как рычагом. Еще через минуту полковник подпрыгнул, схватился за обвисший трос и подтянулся. – Тебе придется остаться здесь, – сказал он Степану. – Ты не сможешь подняться. Комиссаров коротко кивнул. – Мне очень жаль, что я не могу взять пса с собой, – сказал сам себе Рязанцев, карабкаясь вверх. – Потому любая встреча с крысой без зверя будет представлять проблему. А мне надо действовать быстро. Комиссаров стоял по шею в воде. Вокруг плавали мозгоеды. В камерах сидели девушки, силы их были уже на исходе, а он ничем не мог им помочь. Степан коротко гавкнул. – Хорошая собачка, – печально пробормотала за дверью Ильина. Вторая девушка молчала. И это был очень плохой признак. Процессия быстро шла по коридору к лестнице, украшенной витражами, изображающими биологов за работой. Все старались держаться посреди коридора. Гришин сжимал в руке пистолет. Третий глаз Марины торчал вверх, как перископ. – Сейчас будет поворот, – тихо сказал Утюгов, – а потом – вниз. Люди, стараясь не шуметь, повернули. Если коридор хоть немного освещался светом, падающим из окон, то на лестнице стояла кромешная тьма. Маргарита Утюгова притормозила. Ее старческие глаза совершенно ничего не видели. – Валентин Эмильевич, Маргарита Валентиновна, держитесь за стенку! – шепотом сказала бухгалтерша. Ноги зашаркали по ступенькам. В здании НИИ было очень тихо. «Как в склепе, – подумала Марина Яковлевна. – Неужели все погибли?» В этот момент Гришин споткнулся. – Что там? – спросила Зинаида Валериевна. Алексей щелкнул зажигалкой. На лестнице лежали трупы. Это были сотрудники бухгалтерии, почти в полном составе. Видимо, они тоже хотели спуститься по лестнице в гараж, но не сумели. Увидев своих коллег, Зинаида Валериевна упала на колени и отчаянно зарыдала. – Тихо, пожалуйста, тихо! – зашипела Марина Яковлевна. – Крысы где-то рядом! Алексей поднял заливавшуюся слезами Дрыгайло, и процессия пошла дальше. – Надо быть очень осторожными, – тихо сказал Гришин, – снимайте обувь! Он снял свои бутафорские ботинки. Его примеру последовали все остальные. Люди боялись даже дышать. Тьма все сгущалась по мере того, как Утюговы, Гришин, Цветкова и Дрыгайло спускались вниз. Сверху послышались три выстрела. Процессия остановилась. – Это Коршунов и Соня, – тихо сказала Маргарита Утюгова. – Скорее всего, это были их последние патроны. Дрыгайло вновь всхлипнула. – Тихо! – снова зашипела Цветкова. – Мы уже почти спустились! Вы своими всхлипываниями нам все испортите. Через несколько секунд люди оказались в полутемном холле НИИ. У дверей лежали еще два трупа. – Боже мой, – прошептала Зинаида Валериевна, хватаясь за сердце. На лестнице, оставшейся за спинами беглецов, что-то зашуршало. Во тьме возникли два красных круглых пятна. Утюгов отпрянул, упал, потом снова вскочил. Маргарита зажала рот рукой. Ее ноги стали ватными, колени подломились. Зинаида Валериевна тихо подняла с пола стул, собираясь сражаться. Цветкова медленно отступала, пытаясь оказаться за спинами коллег, как можно дальше от грызуна и как можно ближе к гаражу, вход в который был уже недалеко. Крыса присела и приготовилась к прыжку. Алексей поднял пистолет. Чудовище прыгнуло. Раздалось несколько выстрелов. Грызун отпрянул, но удержался на лапах. Во тьме блеснули его острые зубы и метнулся длинный гладкий хвост. – Бежим! – отчаянно закричал Утюгов. Все сорвались с места и побежали, стараясь прорваться вперед. Было ясно, что крыса сначала съест тех, кто остался позади, тем самым увеличивая шансы авангарда. Соня схватила со стола тяжелую вазу. Виктор взял в руки стальную вешалку для одежды. – Бей их по головам, – сказал Коршунов, – и отступай в кабинет профессора. Там мы закроемся и продержимся еще некоторое время. Внезапно все три крысы, медленно наступавшие на Соню и Виктора, повернули головы налево и прислушались, а потом сорвались с места и одна за другой покинули приемную через дырку в двери. Наступила тишина, и в течение этого перерыва Соня и Виктор наслаждались длинным сладким поцелуем. В дверь постучали. – Есть кто-нибудь живой? – спросил из коридора незнакомый мужской голос. |