Книга Шпион в костюме Евы, страница 33 – Ольга Хмельницкая

– А может, он об этом не знает?

– Чушь. Конечно знает. Впрочем, этого количества вполне достаточно для того, чтобы сделать грязную ядерную бомбу – просто положить в ящик с ураном тротиловую шашку, взорвать, и радиация распылится на большой территории.

– Фу, прекрати, – ответил побледневший Николай. – Нам еще таких ужасов не хватало!

– Я просто думаю, что ему у нас на кафедре надо? То, чего больше ни у кого нет? Может, наш полковник чего-то не знает? Он ведь не физик и на кафедре нашей не работает.

– Не знаю. У тебя есть какие-нибудь идеи?

– Есть. Я думаю, что ему нужен калифорний.

Николай остолбенел. Его волосы встали дыбом, а глаза вылезли из орбит. Сигарета упала в снег.

– Что?! Это только слухи, у нас его нет, – хрипло ответил он.

– Есть, – кивнул Олег. – Есть. В свинцовом сейфе, в лаборатории. Просто студентам о нем не говорят. Калифорний стоит больше миллиона долларов за грамм, это искусственный элемент, и его очень трудно добывать. Зачем людей вводить в искушение? Тем более что для учебного процесса калифорний не используется.

– А с чего ты взял, – поморщился Николай, потирая замерзшими руками виски, – что он у нас есть? Калифорний! Это неслыханно!

– Видел опись. Инвентарную. На столе у Селедкина. Она там довольно долго валялась, но кого у нас интересуют бюрократические бумажки? Нам сказал полковник, что Чен Ли Миня интересует информация – но я сейчас думаю, что информация ему совершенно ни к чему. Информация у него уже есть. Ему нужен калифорний.

Несколько секунд молодые люди смотрели друг на друга.

– Ты хоть понимаешь, что это значит? – прошептал Николай. – Для того чтобы сделать ядерную бомбу, достаточно нескольких граммов калифорния – и критичная масса будет превышена! А у нас там на кафедре сколько? Полкило, мелко расфасованного в свинцовые ячейки?

Повисла гнетущая тишина.

– А почему Селедкин не сказал ФСБ о том, что у него хранится в лаборатории калифорний? – наконец спросил Николай.

Олег, щурясь, посмотрел на горящие окна в квартире, которую снимал Чен.

– А его разве спрашивали? – пожал он плечами. – Или, второй вариант, Селедкин сам в этом замешан.

– Вряд ли. Он – милейший старикан, – покачал головой Николай.

– Тогда кто? Кондрашкина?

Они синхронно выхватили свои мобильные телефоны и принялись звонить руководству.

– Копай, они там, – сердился Чен.

Селедкин копал. С него градом лил пот.

– А зачем копать? Их же, наверное, насмерть завалило, и это просто отлично, – сказал он через несколько минут. – Просто редкая удача! Нам не надо их убивать и закапывать. Они сами это сделали. Самоликвидировались!

Ли Миню длинное русское слово «самоликвидировались» очень понравилось.

Он подошел к месту, куда провалились женщины, и тщательно все осмотрел. Ничего. Рыхлая земля, покрытая сугробами.

– Ладно, – кивнул посланник мирового терроризма, – поехали. У тебя есть машина?

– У тебя тоже есть, – запротестовал режиссер, – ты же на чем-то сюда приехал!

– Ту я угнал, – махнул рукой Чен. – Поехали, отвезешь и спрячешь меня в своей квартире. Потом кое-что для меня сделаешь, а я за это дам тебе… сколько тебе… кстати, нужно денег?

– Сто тысяч долларов, – ни секунды не колеблясь, выпалил Леонид Иванович.

– Вах! – удивился Чен. – Зачем тебе столько денег? Снять фильм ужасов про заброшенную ферму?

– Меня шантажирует будущий зять, – угрюмо огрызнулся Селедкин. – То есть, если я заплачу ему сто тысяч, мне не обязательно становиться его зятем.

– Он хочет, чтобы ты женился на его дочери? – ужаснулся Чен. Даже для него это было слишком.

– На сестре. Она жаждет выйти замуж и стать женой известного деятеля искусств.

– Тебя то есть? – скептически поднял бровь Ли Минь.

Мужчины шли к ферме, возле которой Селедкин оставил свою машину.

– Между прочим, в прошлом году мои фильмы посмотрели два миллиона триста пятьдесят тысяч человек, – сказал Леонид Иванович.

Чена эта информация не впечатлила.

– А по поводу чего тебя шантажируют? – спросил он деятеля искусств. – Убил кого-нибудь?

– Да. Давно. Из ревности, – вздохнул режиссер. Он почему-то ни секунды не сомневался, что информация, которую он сообщит этому молодому человеку, никогда не дойдет до представителей правоохранительных органов. В то же время Селедкин, обладавший хорошим чутьем на людей, благодаря чему, собственно, он и сделал хорошую карьеру, прекрасно понимал, что ухо надо держать востро и не расслабляться.

– А ты почему девицу хотел убить монтировкой? – спросил Селедкин Чена.

– Зачем тебе это знать? – улыбнулся Ли Минь, сверкнув острыми зубами.

Режиссер не стал настаивать на ответе. В глубине души у него шевельнулся страх.

«А вдруг он убьет меня, как только я открою машину и достану ключи? – запаниковал Леонид Иванович. – Впрочем, – подумал он через несколько секунд, – ничто не мешает ему убить меня сейчас, а ключи просто вытащить из кармана».

Мужчины шли по глубокому снегу в сторону фермы. Когда до полуразрушенного здания оставалось несколько десятков метров, Чен резко толкнул Селедкина вбок, и они вместе рухнули в сугроб.

– Караул! Убивают! – закричал было режиссер, но Ли Минь стремительно зажал ему рот рукой.

– Идиот, – сказал он в ухо бывшему мужу Люды Чайниковой, – да ты мне сто лет не нужен, убивать тебя еще. Лучше посмотри на того типа, что так тщательно осматривает твою машину! Он тебе никого не напоминает?

Селедкин перестал вырываться и поднял голову. Возле его «Форрестера» ходил невысокий плотный мужчина с короткой стрижкой. Леонид Иванович присмотрелся: на одной из рук у парня не хватало пальца.

– Ба! – сдавленно воскликнул Селедкин. – Это тот мент, беседовавший со мной о пропаже тещи!

– Со мной он тоже беседовал, – мрачно сказал Ли Минь. – Это милиционер. Вот его и будем мочить.

Ли Минь взвесил в руке монтировку и быстро пополз по снегу в сторону Чабрецова, увлеченного изучением автомобиля. Селедкин зажмурил глаза. Он был творческой натурой и не хотел смотреть, как кого-то «мочат» в реальности, а не по телевизору.

С огромным трудом Еве удалось встать. Ее голова уперлась в земляной потолок, помещение было очень низким. Из земли торчали какие-то полусгнившие балки. Вокруг стояла кромешная темень, и было трудно дышать.

– Мадам Гнучкина! – позвала Ершова. – Как ваша нога?

– Я зде-е-есь. И нога вроде цела, – ответил ей тихий, но энергичный голос актрисы. – Пытаюсь понять, куда нам идти.