Книга Приключения Кавалера и Клея, страница 140 – Майкл Чабон

— Он обучался в Европе искусству эскейпа, — объяснил Сэмми детективу Либеру. — Отсюда мы и взяли всю идею для Эскаписта.

— Я постоянно его читал, — сказал детектив Либер, после чего деликатно кашлянул и оглянулся на рисованные страницы и обрамленные обложки, что украшали кабинет Сэмми. На стене за спиной у Сэмми висела сильно увеличенная картинка в специальной рамке, взятая из рассказа, нарисованного Розой для «Пограничного комикса», единственной истории про супергероя, какой Роза когда-либо занималась. Там изображались Одинокий Волк и Недопесок в обтягивающих комбинезонах из оленьих шкур и волчьих головных уборах, обнимающие друг друга за плечи. Сверкающие лучи аризонской зари тянулись в небо позади них. Одинокий Волк говорил: «НУ ЧТО, КОРЕФАН, ДЕНЕК, ПОХОЖЕ, БУДЕТ ЧТО НАДО!» Роза сама увеличила рисунок и вставила его в рамку как раз к прошлому дню рождения Сэмми. Видны были даже точки литографии — крупные, как пуговицы, — и такой масштаб изображения странным образом придавал ему сюрреальную значимость. [12]

— Боюсь, я не так хорошо знаком с тем, чем вы занимались здесь, — сказал детектив Либер, с легкой озадаченностью разглядывая здоровенного Одинокого Волка.

— Мало кто знаком, — отозвался Сэмми.

— Уверен, это должно быть интересно.

— Не будьте так уверены.

Либер пожал плечами.

— Хорошо. Итак, вот чего я не понимаю. Зачем он захотел «совершить эскейп», как вы изволили выразиться? Ведь он только-только получил увольнение из ВМФ. Он побывал в том или ином чертовски пустынном месте. Насколько я слышал, ему там пришлось очень круто. Почему же он не захотел вернуться домой?

Сэмми ответил не сразу. Возможный ответ мгновенно пришел ему в голову, однако показался скоропалительным, и Сэмми придержал язык. Затем он еще немного поразмыслил и решил, что это вполне может быть верный ответ на вопрос детектива Либера.

— На самом деле у него уже не было дома, чтобы туда вернуться, — сказал Сэмми. — Вполне вероятно, именно так ему могло показаться.

— А его родственники в Европе?

— Все они погибли. Все до единого — его мать, отец и дедушка. Корабль, перевозивший его младшего брата в Америку, был торпедирован. Его брат был совсем еще мальчик, беженец.

— О господи.

— Да, все вышло довольно скверно.

— И с тех самых пор вы никогда и ничего не слышали о вашем кузене? Даже…

— Ни единой открытки. А я сделал массу запросов, детектив. Нанял частных сыщиков. ВМФ провел доскональное расследование И ничего.

— А вы не думаете… Должно быть, вы обдумывали возможность того, что он уже умер?

— Может, он и умер. Мы с женой много лет обсуждали такую возможность. Но мне почему-то кажется… в общем, я просто думаю, что он жив.

Либер кивнул и засунул свой блокнотик обратно в карман аккуратного серого костюма.

— Спасибо, — сказал он, пожимая Сэмми руку. Затем Сэмми проводил его до лифта.

— Вы чертовски молодо выглядите для детектива, — заметил Сэмми. — Если не возражаете.

— Зато у меня сердце семидесятилетнего старика, — сказал Либер.

— Вы еврей? Если не возражаете.

— Не возражаю.

— Не знал, что евреев берут в детективы.

— Только начали, — сказал Либер. — Я вроде как опытный образец.

Лифт с громыханием встал на место, и Сэмми оттянул гремящую дверцу в сторону.

В кабине, в своем лучшем твидовом костюме, стоял тесть Сэмми. На пиджаке имелись эполеты, а твида там вполне хватило бы на полную экипировку двух шотландских охотников на куропаток. Четырьмя-пятью годами раньше Дылда Муму прочел курс лекций в «Новой школе» на предмет интимных отношений между католицизмом и сюрреализмом, озаглавленный «Суперэго, Эго и Дух Святой». Лекции вышли обрывочными, невнятными, плохо посещаемыми, однако с тех пор Зигги забросил свои прежние кафтаны и магистерские мантии в пользу более профессорского облачения. Все его колоссальные костюмы были пошиты, причем очень скверно, тем же самым оксфордским портным, который через пень-колоду одевал весь шерстяной цвет английского научного сообщества.

— Он боится, что ты на него осерчаешь, — сказал Сакс. — Мы сказали, что ты не осерчаешь.

— Вы его видели?

— О, мы не просто его видели. — Дылда Муму самодовольно улыбнулся. — Он…

— Вы видели Джо и ничего нам с Розой не сказали?

— Джо? Ты про Джо Кавалера? — Вид у Зигги Сакса сделался ошарашенный. Он немо открыл рот, затем снова закрыл. — Н-да, — наконец сказал он. Что-то, похоже, никак не укладывалось у него в голове.

— Это мой тесть, мистер Муму, — сообщил Сэмми Либеру. — Мистер Муму, это детектив Либер. Не знаю, видели ли вы сегодняшний номер «Геральд», но…

— А кто у вас там за спиной? — поинтересовался Либер, вглядываясь в кабину лифта мимо объемистой, серовато-коричневой туши Зигги Сакса. Толстяк ловко и не без радостного предвкушения отступил в сторону, словно поднимая занавес над завершенной иллюзией. Этот его жест типа «фокус-покус» произвел на свет одиннадцатилетнего мальчугана по имени Томас Эдисон Клей.

— Я нашел его прямо на пороге. В буквальном смысле.

— Черт возьми, Томми, — сказал Сэмми. — Ведь я тебя прямо в здание ввел. Я видел, как ты в классную комнату входишь. Как же ты оттуда утек?

Томми ничего не ответил. Он просто стоял, разглядывая черную наглазную повязку у себя в руках.

— Еще один мастер эскейпа, — заметил детектив Либер. — Это у вас, должно быть, семейное.

Великий подвиг инженерного дела всегда является объектом неизменного интереса со стороны людей, нацеленных на саморазрушение. С самого момента завершения Эмпайр-стейт-билдинг этот гигантский клок штата Индиана, вырванный из мягкой известняковой груди Среднего Запада и поставленный вверх ногами на месте старого отеля «Уолдорф-Астория» в гуще самых насыщенных транспортных потоков в мире, служил подлинным магнитом для вывихнутых умов, надеющихся обеспечить окончательность своего столкновения с асфальтом или поглумиться над смелыми продуктами человеческого тщеславия. Со времени торжественного открытия Эмпайр-стейт-билдинг почти двадцатью тремя годами раньше добрая дюжина людей уже попыталась спрыгнуть с его крыши или карнизов на улицу; примерно половине безумцев удалось провернуть этот трюк. Но еще никто и никогда не давал столь ясного и обдуманного предупреждения о своих намерениях. У частной охраны здания и местных пожарных команд, действующих согласованно со своими муниципальными коллегами, оказалось достаточно времени, чтобы расставить посты у всех уличных входов и прочих точек доступа, а также у дверей на лестницы и у лифтовых блоков. Двадцать пятый этаж, где по-прежнему можно было найти конторы «Эмпайр Комикс», буквально кишел охранниками здания в их латунно-шерстяной, необычно широкоплечей форме, со старомодными фуражками на головах, введенными, согласно легенде, самим ныне покойным Элом Смитом. Пятнадцать тысяч обитателей здания были предупреждены о тревоге. Кроме того, они получили инструкции проявлять бдительность на предмет худощавого безумца с ястребиным лицом, предположительно одетого в синий форменный костюм или, еще более вероятно, в поношенный и побитый молью синий смокинг с экстравагантными полами. Пожарные в брезентовых комбинезонах окольцовывали здание по трем его сторонам, от Тридцать третьей улицы, дальше по Пятой авеню и до Тридцать четвертой улицы. Напряженно вглядываясь в окуляры превосходных немецких биноклей, они осматривали бескрайние плоскости индианского известняка на предмет любой появляющейся откуда-либо руки или ноги. Пожарные были настолько настороже, насколько это вообще было возможно. Однако, высунься вдруг безумец из окна в темнеющее вечернее небо, их линия поведения была бдительным пожарным не столь ясна. Однако надежды они не теряли.