Книга Игра вслепую, страница 37 – Эйлет Уолдман

Кэндис направилась к стойке, поднырнула под нее и стала следить за кофейным аппаратом. Мы с Элом удивленно переглянулись. Вышли из кафе и остановились.

– Что это за ерунда? – спросил он.

– Не знаю. Но вряд ли эта женщина могла угрожать моим детям. Она совершенно не испугалась, когда нас увидела.

Эл согласился.

– Похоже, ей не было интересно.

– Но она могла притворяться.

– Могла.

– Ну и что теперь?

Он поднял брови, я покраснела.

– Если бы ты еще работал в полиции, что бы ты стал делать?

Он пожал плечами и ответил:

– Допрашивать.

– Хорошо, давай допрашивать. Только есть маленькая помеха. Мы не можем ее арестовать, у нас нет никаких полномочий. А так – давай, допросим.

– Смотри и учись, милая. Смотри и учись. – Эл повернулся и снова вошел в кафе.

Я пробормотала себе под нос: «Не называй меня милой», и направилась вслед за другом. Он легким шагом подошел к прилавку и облокотился на него.

– Кэндис, уделите нам минуту своего драгоценного времени. Пожалуйста, не откажите. Ради Бобби. – Он почти мурлыкал.

Она яростно тряхнула головой.

– Позвольте угостить вас кофе, – настаивал Эл, – какой вы любите? Мокко? Латте? А может, напиток со льдом?

– Ненавижу кофе, – сказала она.

Я подняла брови и осмотрела кафе, настоящий храм этого напитка.

– Тогда сок, – сказал Эл. – И пирожное. В память о Бобби. Мы все любили его. И хотим узнать, что с ним случилось.

– Ладно, ладно. – Кэндис налила себе стакан молока и взяла из ящика пирожное. – Три доллара семнадцать центов.

Эл вручил ей пятидолларовую банкноту. Она демонстративно бросила сдачу в чашечку для чаевых, нырнула под прилавок и направилась в дальний угол кафе. Мы пошли за ней и сели за столик, на который она указала.

– Что вам от меня нужно?

– Помогите нам, пожалуйста. – Пропел Эл тем же сладким голосом. – Начнем с самого простого, это всего лишь формальность.

– С чего?

– Где вы были, когда был убит Бобби? – его голос неожиданно стал строгим. Кэндис покраснела, я затаила дыхание.

– Не знаю. Дома. Я всегда дома по ночам.

– Но конкретно ту ночь вы не помните?

– Нет. То есть, а зачем мне? Я же не знала, что он умрет.

Эл повернулся ко мне.

– Джулиет, каково официальное время смерти?

Я побледнела. Как же я не выяснила? Эл незаметно сжал зубы.

– Я могу доказать, где была, неважно, когда он умер.

– То есть? – спросила я.

– То есть могу показать, где была.

– Дома? – спросил Эл.

– Ну да, то есть могу показать, где я была в Интернете, я всегда в Интернете.

– Всю ночь? – спросила я.

Она снова покраснела.

– Да, почти. По меньшей мере до трех или четырех. Сижу там каждую ночь. Просто посмотрите сайты. Увидите мои сообщения, в них есть дата и время.

– А как мы узнаем, что вы не поменяли дату на вашем компьютере? – спросил Эл.

– Потому что мы можем проверить время ответов на ее письма, – сказала я со вздохом. Кажется, мы потеряли подозреваемую.

– Хотите посмотреть? – сказала Кэндис. – У меня с собой ноутбук.

Она ушла за прилавок и вернулась с потрепанным кейсом. Подключила компьютер к телефонной розетке и начала печатать. Следующие десять минут я провела, перегнувшись через прилавок и изучая в этой неудобной позе депрессивные следы Кэндис в Интернете. Она начала писать сообщения на различных форумах с семи вечера, последнее было в 5:12 утра.

– Если вам ничего больше не нужно, то я вернусь к работе, – сказала она торжествующе.

Мы с Элом направились к машине.

– Надо уточнить время смерти. Возможно, Бобби умер позже половины четвертого.

– Возможно, – в голосе Эла звучало сомнение.

Мы сели в машину и почти одновременно захлопнули дверцы. Перебирая в руке ключи, я предложила:

– Давай начнем с царапин. Какое там первое правило расследования убийства? «Присмотрись к семье». – И тут зазвонил мобильник. Мишель.

– Я всю ночь думала о болезни Тея-Сакса, – сказала она. – Возможно, что Бобби унаследовал этот ген от человека, не входящего в группу риска. Но это маловероятно.

Я согласилась с ней.

– Наверняка, если мы узнаем, от кого Бобби унаследовал ген, мы сможем понять, отчего он умер.

– Я тоже об этом думала. Поэтому сегодня на работе занялась изучением медицинских и генетических данных, с которыми имею дело. Не поверите, что я выяснила.

– Что? – я не слишком старалась скрыть удивление.

– Вам известно, что в среднем один из тридцати ашкеназских евреев, канадцев французского происхождения и каджунов является носителем болезни Тея-Сакса.

– Да.

– Оказывается, еще в одной группе этот ген встречается почти столь же часто. Но почему-то о ней известно меньше.

Я уже была готова пролезть через телефонную трубку и вытянуть из нее слова.

– В какой?

– Ирландцы или люди с ирландскими корнями. Один из пятидесяти является носителем Тея-Сакса.

Я откинулась на спинку сиденья. Майор Патрик Салливан, потомок одной из самых знаменитых ирландских католических семей в Лос-Анджелесе. Муж матери Бобби. Он был отцом Бобби. Но как? Я не раз думала об этой возможности, но мне она казалась неправдоподобной. Сьюзен Салливан сказала, что Бобби не мог быть зачат от мужа. Только один раз за долгое время она занималась с мужем любовью – когда встречалась с ним в Японии во время его отпуска. Это, по меньшей мере, за месяц до того, как у них с Рубеном Нейдельманом порвался презерватив. Но Сьюзен рассказала, что Бобби родился немного раньше срока. Что, если он был зачат в Японии и родился позже срока, а не раньше?

Я поблагодарила Мишель за информацию и быстро попрощалась. Отмахнувшись от вопросов Эла, я набрала номер Сьюзен Салливан. К моей радости, она сама подошла к телефону.

– Это Джулиет Эпплбаум. Прошу, не вешайте трубку.

– Вы? Что вам от меня надо? Пожалуйста, оставьте меня в покое! – простонала она.

– Я хочу задать всего лишь один вопрос. Вы помните, сколько Бобби весил при рождении?

– Почему вы меня об этом спрашиваете?

– Это очень важно. Вы помните?

– Да, – прошептала она после небольшой паузы. – Я не стала брать его в руки, это было бы невыносимо. Но я спросила у сестры, не девочка ли родилась. Я всегда хотела дочь. Мне ответили, что мальчик и он весит семь фунтов семь унций. [5] Я запомнила из-за напитка, который называется семь и семь. Наверное, знаете такой.