Книга Лететь выше всех, страница 27 – Керри Гринвуд

– Днем никак не заснешь, а я так вымоталась, что глаза сами собой слипаются. Слава Богу, завтра я выхожу в другую смену.

– Я наслышана о вашей награде, поздравляю, – сказала Фрина, делая большой глоток кофе, чтобы смыть вкус чая.

– Спасибо, но я ее на самом деле совсем не заслужила. Никакая это была не отвага. Просто подонок вывел меня из себя. Хорошо еще, что я сначала отбросила куда подальше этот нож, а то бы запросто могла его изувечить. Что вряд ли пошло бы на пользу моей карьере. А теперь расскажите мне о Теории. Я знаю его версию произошедшего. Вы думаете, что сможете ее опровергнуть?

– Да. Пока я не могу это доказать. Но Билл Макнотон точно невиновен.

– Вы произвели впечатление на Бентона, хоть он и считает, что женщины ему в подметки не годятся. Вы вывели его из равновесия. Он велел двум экспертам еще раз осмотреть орудие убийства. Надеюсь, вам удастся доказать, что он ошибся.

– Без сомнения.

– Что ж, мне пора идти. Спасибо за кофе, если вам потребуется помощь, позвоните мне. Буду рада помочь, – произнесла констебль Джонс.

После этого Фрина отправилась побродить по Художественной галерее. Вернувшись, она обнаружила записку от Джека, приколотую к его столу.

«Дорогая мисс Фишер, мы обнаружили на письме три вида неизвестных отпечатков пальцев. Одни из них удалось обнаружить в нашей картотеке, они принадлежат Сиднею Брейшоу, обвиняемому в растлении малолетних, которого мы бы очень хотели допросить. Если вы поймаете его, то прольете бальзам на сердце нашего начальника (если оно у него вообще есть). Единственный черный «Бентли» с такими номерными знаками принадлежит Энтони Майклу Герберту, проживающему в доме 342 по Белл-стрит в Престоне. На него в картотеке ничего нет. Надеюсь, эти сведения вам пригодятся. Действуйте крайне осторожно. Джек».

Фрина сложила записку, сунула ее в сумочку и пошла забирать свой автомобиль, оставленный под присмотром какого-то мальчишки. Она сунула пареньку шиллинг, и тот испарился, прежде чем она успела передумать.

Указанный дом в Престоне оказался пансионом-развалюхой. Фрина дотронулась было до колокольчика, но тот свалился ей прямо в руки. Дверь так и так была не заперта. Она вошла в дом.

– Да, милочка? Что вы ищете? – спросил хриплый голос. Говорившая окинула взглядом черный костюм Фрины, шелковую блузку, английскую фетровую шляпу и туфли ручной работы. Богачка. Женщина сменила тон с того, которым она отшивала проституток, шнырявших по округе в поисках клиентов, на тот, которым разговаривала со служащим в банке. – Дайте мне колокольчик, дорогуша. Вечно он падает. Я госпожа О’Брайен. Чем могу быть полезна?

– Я ищу господина Герберта.

– Майка? Он и его супружница съехали два дня назад, мисс.

– Съехали? Навсегда? – У Фрины похолодело в груди. Она так надеялась найти здесь ключ к разгадке!

– Нет. Только на время отпуска. Отправились куда-то на побережье. Он славный парень, этот Майк, а вот женушка его – сущее наказание.

– А они не оставили адреса? – спросила Фрина, демонстрируя женщине пятифунтовую банкноту.

Красные глазки вспыхнули, но на отекшем лице отразилось разочарование, и сигарета, зажатая в углу рта, печально поникла.

– Увы, дорогуша. Понятия не имею, где они сейчас. Но надеюсь, что скоро вернутся. Они отправились куда-то со своим приятелем Сидом, это все, что мне известно. Говорили что-то о Квинсклифе. Красивое место. Она вечно требовала обновок, годами держала мужа без гроша, а потом, когда фабрика закрылась, он потерял работу. От дяди Майку досталась огромная машина, но ему обычно не хватает денег на бензин.

– Могу я осмотреть их комнату? – попросила Фрина, помахивая банкнотой.

Хозяйка отбросила со лба крашенную хной прядь; она явно колебалась:

– Ну, не знаю…

Фрина достала десять фунтов. Госпожа О’Брайен повела ее вверх по лестнице. В дверях к ней вдруг вернулись сомнения.

– Вы ведь не станете ничего трогать, дорогуша? Они ведь могут вернуться, знаете ли.

– Обещаю. Можете остаться и следить за мной.

Фрина начала систематический осмотр свежевыкрашенной комнаты. Линолеум был новым, а занавески не смяты. Стоявший в углу гардероб был забит новой одеждой весьма дурного вкуса. Фрина обследовала все карманы и сумочки, прощупала матрас, а затем подняла его и осмотрела все щели металлического каркаса. Она просмотрела кипу журналов и всю мужскую одежду, даже проверила половицы – не отходит ли какая, но так и не нашла ничего, что бы навело ее на след Энтони Майкла Герберта и его жены Энн. И тут ее взгляд упал на обрывок газеты. Он был аккуратно вырезан и лежал между журналами. Это была вырезка из «Геральд», в которой рассказывалось о выигрыше Молдона в лотерее.

Фрина протянула хозяйке банкноту и спросила:

– Как долго они у вас жили?

– Три года, дорогуша.

– А детей у них не было?

– Нет. Майк частенько говорил, что хотел бы завести детишек, но женушка и слышать об этом не желала, пока у них не будет средств на собственный домик. Да я и не пускаю жильцов с детьми. Чумазые маленькие сорванцы. Что-то еще?

– Если вспомните их адрес, позвоните мне по этому номеру, но только до пятницы. Получите двадцать фунтов. Всего доброго. – И Фрина уехала.

«Отпечатки пальцев Сиднея Брейшоу на письме, – размышляла Фрина. – Уехали в Квинсклиф со своим приятелем Сидом. А ведь это всего в двадцати милях от Джилонга. Ту т должна быть связь». Фрина поехала домой обедать.

Берт и Сес припарковали свой новенький автомобиль на стоянке «Только для инспекторов» и решительным шагом направились к полицейскому участку в Кью. Оба они недолюбливали полицейских. Приятелей ни разу не привлекали к суду, но у них было столько операций с сомнительной собственностью, что они невольно ежились под взглядом констебля.

– Здрасьте, – приветствовал Берт дежурного сержанта. – Мы пришли навести справки.

– Да что вы! – издевательски хмыкнул сержант. – А я-то полагал, что здесь вопросы задаем мы.

– Ты всегда такой веселый? Тебе бы в Тиволи выступать, зря губишь свой талант в полиции. Посмотри-ка, что у тебя там в журнале было записано в прошлую пятницу?

– Я даже не стану спрашивать, какое вам дело до того, что у меня записано про пятницу. Уж такой я миляга-полицейский, что вот возьму и посмотрю. В какое время?

– В четыре дня, – прорычал Берт.

– Гм. Пятница выдалась тихой. Ничего особенного в это время не отмечено. Вот разве приходила с жалобой девушка в одном купальном костюме.

– Похоже, в этой части Кью красотки любят пройтись по улицам в купальных нарядах. Сес, мы явно поселились не в той части города.

– У нее была причина прийти без одежды. Старый Гробовщик стибрил ее шмотки.

– Господи, какие нравы! Вот он, преступный мир!