Онлайн книга «Шпион, которого я убила»
|
– Тоже верно. Хотя в девяносто девятом они могли просто поговорить об этом за чашкой чая. Знаете, зять профессора часто бывал за границей. Я с ним беседовал, странный тип. На первый взгляд слишком неуверенный, чтобы устроить такие перспективы своему тестю, а там кто знает… – Ладно, не будем зацикливаться. Я смотрела почту и ничего не поняла. Блондин опознан? – И да, и нет, – вздыхает Осокин. – У этого человека три года назад на суставном хряще правой руки была сделана очень сложная операция, установлен пластиковый имплантат. Подняли на ноги почти всех известных хирургов. Все открестились и в один голос заявили – не наш клиент. Вчера выяснили: такие операции делает один хирург в швейцарской клинике. Сегодня пришли данные. В клинике этот человек был зарегистрирован как Йохан Лайске, немец, проживающий в Латвии. Но такого человека, естественно… – Не существует, – закончила Ева. – Человек от Коупа? Военный разведчик? Осокин, что ты спишь, давай версии! – Я не сплю. Застрелен именно там, где и обнаружен, – на унитазе в мужском туалете. Документов при нем не было, вообще ничего не было! Носовой платок, конфетка какая-то, зажигалка и аэрозоль в рот. – Как ты сказал? Только что! – Аэрозоль в рот. Освежитель воздуха. – Нет. Про конфетку! – Ириска или барбариска… – Карамель «Театральная»? – Точно. – Будем звонить, – засуетилась Ева. – Будем. А куда? – Ты узнай у фактурщиков, не находили ли они при осмотре одежды отравленных в квартире Кушеля сосательных конфеток, а я позвоню в отдел внешней разведки. Узнаю у этих конспираторов, были ли предусмотрены в их пароле наряду с коммунистическими галстуками еще и леденцы. Осокин, мы вязнем в этом деле, как в болоте. За столько дней первое совпадение, и то, ты только подумай, – сосательные конфеты! – А может, это не совпадение, может, агенты купили их в буфете театра, там такие дают на сдачу. И мне давали. – Агенты не могли взять их в буфете. По условиям контакта, встречи должны были происходить только в антрактах, то есть им предписано было категорически находиться в зрительном зале либо в фойе. А во время спектакля буфеты не работают. – Работает один буфет внизу, для персонала. Я как-то пил там кофе вместе с уже одетыми для спектакля актерами. Запоминающееся зрелище – вымазанный черным Отелло с курящей Дездемоной за столиком. В одежде отравленных агентов Службы и гражданского лица – соседа Кушеля «никаких кондитерских изделий не обнаружено». Второе сообщение рассмешило обоих: «Условные атрибуты опознавания лица, идущего на контакт, не предусматривали употребления сторонами в момент контакта леденцов, карамелей, шоколадных конфет, печенья, вафель и любых других продуктов питания, но не исключали их до запрета употребления». Прочитав это, Осокин схватился за голову и тихонько завыл. Ева позволила себе слегка улыбнуться. – Что, – толкнула она подвывающего Осокина плечом, – не привык еще к особенностям производственного сленга? – Январь говорил про чрезмерное употребление молока. Он связал это с повышением умственного потенциала у мужчин. Я считаю, все наоборот. Народ тупеет, и это мягко сказано. – Осокин, главное, чтобы ты сберег свой живой ум и интуицию и с годами службы не исключил их до «запрета употребления». – Не знаю, как там дальше пойдут дела, а пока что я умный и наблюдательный. Давайте посмотрим папочку номер семь. Первый обыск гражданки Булочкиной Н., работницы костюмерного цеха. Второй обыск. Вот перечень предметов, обнаруженных у этой самой гражданки Булочкиной. Обратите внимание на номер шесть: «конфета сосательного назначения». Это Кушель так поиздевался. У него резинка для волос записана как «предмет, предназначенный для удержания волос в состоянии хвостовой стоячести», подождите, есть еще перл: «на теле обыскиваемой находятся два кольцеобразных, предположительно серебряных украшения, закрепленных в нетрадиционных местах». – И что это было? – смеется Ева. – Серьга в носу и на языке. Почему не реагируете на «конфету сосательного назначения»? – Ты же сам сказал: дают на сдачу в буфете. – А вот и нет. Булочкина Н. получила эту конфету, вот, сейчас зачитаю, это после третьего обыска. Кушель писал веселей, чем этот… Нашел: «Проверяя содержимое предмета, на внешний вид напоминающего конфету в фабричной упаковке, мною этот предмет был развернут и осмотрен. Сосательная конфета „Театральная“, которую Булочкина, с ее слов, получила в подарок от коллеги – осветителя Устинова М.». Ну?! – радостно посмотрел на Еву Осокин. – Смешно, – вздыхает Ева. – Слушай, а почему они так дотошно все описывали? – Приказ был. Искали ведь зажигалку или пленку из нее. Пленка в кассете, кстати, это цилиндр, размером чуть больше карамели, так что волнение наших с вами коллег при обнаружении конфетки обосновано. Вы слышали? Получила от коллеги! – Осокин, по-твоему, этот осветитель убил двоих агентов разведки, а чтобы им было не так обидно, угостил перед этим конфетой? – То есть оснований для задержания осветителя Устинова недостаточно? – удивился Осокин. – Вчера, кстати, он опять провел с гражданкой Булочкиной больше двух часов. Катал ее на мотоцикле. Ушел от слежки в районе Дома печати. – Если найдешь хоть какие-нибудь сведения, привязывающие Устинова к военной разведке, я смогу с ним побеседовать. Задержание исключено. А если он военный разведчик? Мы катаемся за Булочкиной в сером фургоне, а он на мотоцикле. – Ладно, он – военный разведчик. Что нам это дает? – Это значит, что военные тоже с ног сбились – ищут пленки, ими же заготовленные, и вот это – самое интересное. Они уничтожили все оставшиеся подложные заготовки и пасут Булочкину с той же целью, что и мы. Цель – пропавшие пленки. – А если эта женщина просто позарилась на дорогую зажигалку? Нашла ее, давно продала и – ни сном ни духом про какие-то там шпионские игры? – Две зажигалки, Осокин. Ее обыскивают везде, где она только попадется под руку. И наблюдение установлено почти сразу после убийства в театре блондина. Хотя ты можешь быть прав. Продать любую золотую вещь сейчас можно даже в переходе метро за две минуты. Если эти пленки не всплывут, дело будет вечным висяком. И мне кажется, что военная разведка делает все, чтобы пленки не всплыли. В десять вечера – минута в минуту – Ева впустила в дом Января. Далила разбила несколько тарелок о его голову, а потом опрокинула торшер и снесла крутым бедром вазу в углу коридора с засушенными зонтичными, когда убегала от раздевающегося в пылу погони Января. Ева с детьми закрылись в детской, и Кеша максимально доступно для детей дошкольного возраста объяснил необходимость подобного проявления мужских инстинктов для продолжения человеческого рода на Земле вообще и для успокоения нервов Далилы в частности. «А что касается присутствия некоторого насилия в сексуальных играх взрослых, – назидательно вещал он, расхаживая перед открывшими рот близнецами и остолбеневшей Евой, – то в данном случае совет вашей мамы Евы, который она подарила Январю – быть более настойчивым в выражениях чувств, был не совсем удачен. Поскольку мы, мужчины, сначала освобождаемся от нахлынувших инстинктов и только потом позволяем себе расслабиться до какого-то выражения чувств». |