Онлайн книга «Красная Шапочка, черные чулочки»
|
– Посмотри, – сдавленным голосом попросил Ёрик, – там ли это?.. – Сначала – акт! – Я написал расписку, – бормочет Ёрик, – акт должен составляться в присутствии незаинтересованных свидетелей, а здесь только заинтересованные лица… – Берем расписку? – посмотрела на меня Нара. Я только кивнула, завидуя ее решительности и напору. – Ты чего такая грустная? – спросила Нара в машине. – Думала, они тебя теперь будут любить и уважать? – Нет, не думала… – Юриста жалко? Пропал юрист! Попал в пожизненное личное пользование! – Не жалко… Так, странно все. – Все нормально! Когда ты уже научишь меня водить, а то с твоими переживаниями поездки получаются какими-то экстремальными. Ты собираешься зареветь? – Нет… – удивилась я. – Значит, тебя тошнит? – Не тошнит меня! – Тогда заводи мотор! Поехали отсюда! Дело было прекращено из-за отсутствия состава преступления. Два летних месяца мы провели в Анапе – это отдельная история любви и страсти. В Нару влюбились два местных мальчика, которые демонстрировали свои чувства весьма своеобразно: один то и дело прыгал с высоченного обрыва в воду, а другой нырял с камнем на глубину. Уговаривая себя относиться к жизни отстраненно, я на третью неделю их любви и страсти перестала, покрываясь мурашками, считать секунды ныряльщика под водой. Первого сентября позвонил следователь Докучаев. Поздравил с началом учебного года и попросил о встрече. – Повестку пришлете? – съехидничала я. – Как ни странно, но я действительно приглашаю вас к себе на работу. Хочу показать кое-какие документы, а выносить из здания – сами понимаете. Я пришла, увидела эти документы и обалдела. Следователь, вероятно, доведенный моим бескорыстным желанием справедливости до профессионального экстаза, собрал все что мог об инциденте с перестрелкой в Стамбульском аэропорту в 1989 году! Фотографии, описания «нападавших и пострадавшего», «приблизительные характеристики возможного ранения», «носильные вещи», номера машин и имена, на которые они были зарегистрированы, показания свидетелей, гильзы, отпечатки шин, длина тормозного пути и так далее, так далее – всего триста сорок листов дела, переведенного на русский с некоторыми английскими словами, не подлежащими прямому переводу, заключения экспертизы по примененному оружию на основании обследования гильз. Полистав все это наугад, я решительно принялась за поиск определенного места в деле. – Что вы ищете? – спросил Докучаев. – Сейчас, минуточку. Вот, нашла. Прочитав одну страничку, я удовлетворенно отодвинула от себя огромный талмуд. – Можно полюбопытствовать? – с трудом скрывая нетерпение, развернул к себе дело следователь. Полюбопытствовал. Осмотрел следующий лист и предыдущий. Подумал, барабаня пальцами по столу. – Я все узнала, что хотела. Спасибо вам большое. – От души поблагодарив, я встала и собралась уходить. – Нефила Доломеевна, вы мне ничего больше не скажете? – вытянулось лицо у следователя. – Очень, очень вам благодарна! Если честно, я просто выделывалась, потому что все, что я узнала из этой странички свидетельских показаний, – это отсутствие какого-либо багажа у Кобрина в момент посадки в самолет. А это я знала и раньше – со слов Гамлета. Небольшой полиэтиленовый пакет с документами. – Подождите благодарить, вы ничего не хотите спросить? – Я не решаюсь. – Сядьте же! Какая вы все-таки несносная девчонка! – Полегче! – Но вы же несносная, это истинная правда! Хорошо, у меня есть еще кое-что. Вот, пожалуйста. Еще одна папка, потоньше. Очень интересно. У этого следователя все-таки есть некоторое чутье. Служебная записка военного чина с сирийской военной базы. Вместе с грузом оружия на полигон были доставлены два контейнера без сопроводительных документов, в которых обнаружены тела двух умерших солдат Иностранного легиона. Поскольку вскрытие странных контейнеров происходило без соответствующих мер предосторожности, в гарнизоне объявлен карантин. Восемьдесят девятый год, октябрь… Вот что Гамлет имел в виду, когда говорил о мошенничестве! Кобрин отправил злополучный груз из самолета туда же, куда и оружие из порта! Скорей всего, просто поменял местами ящики. Заказчик не получил законсервированные трупы или получил вместо них пару ящиков с оружием – оплата ведь была сделана! – поэтому началась перестрелка. – А нет ли у вас еще чего-нибудь?.. – задумалась я. – По пребыванию Кобрина в Стамбуле в тот день. – К сожалению, это почти все. – Тогда покажите мне, пожалуйста, немножко вашего «почти». – Не могу. Закрытая информация. Есть несколько фотографий случайной слежки. Следили не за Кобриным, он засветился с интересующими некоторую разведку людьми в аэропорту. – А вы мне не показывайте фотографии. Вы мне их… опишите! – Четверо мужчин, пятый – Кобрин… Что именно описать? Одежду? Что, Нефила? Нервничает следователь. – Опишите, что у них в руках. – Ничего. – Вообще? – Армейская форма, оттопыренные карманы. Что вас интересует? – Сумка, кейс, коробка? – Ничего такого нет. Что думаете? – Ему ведь могли выписать чек, – предположила я задумчиво. – Не смешите. Чеки при нелегальных продажах оружия не выписывают. Деньги переводятся со счета на счет и достаточно конспиративно. Вы знаете, что это за проблема с нашими мертвыми солдатиками? Инцидент замяли, но Генерала тогда долго дергали, это я знаю. Химическое оружие? Груз потерялся? – Груз потерялся!.. – пробормотала я. – Нет. Он не потерялся. Кобрин его перемешал. Точно! Он специально отправил его с предыдущим, по другому адресу. Он сорвал эту сделку. А что делает человек, если срывает сделку? – Хватает деньги и бежит, – хмыкнул Докучаев. – Вы меня водили за нос, да? Вы понятия не имеете, где деньги, которые прихватил Кобрин! – Почему же… Есть у меня некоторые соображения, но на них не стоит полагаться, честное слово – это только некоторые фантазии на тему оттопыренных карманов. Мне пора. – Давайте вместе обсудим, – встал Докучаев и закрыл собой выход. – Да нет, это из области внутреннего и наружного осмысления жизни. Прибавьте испорченное воображение… – И немного вранья, – усмехнулся Докучаев. – Я не вру, – многозначительно заметила я. – Конечно, вы только стараетесь меня уверить, что в десятилетнем возрасте что-то плохо разглядели летом в лесу. |