Книга Стабильное неравновесие, страница 13 – Александр Звягинцев

Сарматов показал американцу, идущему рядом, на дорогу:

– Танковые следы оплывшие… В дождь под шумок кишлак окружили.

– Почему хромаешь? Ногу подвернул? – неожиданно спросил американец.

– У Абдулло зубы ядовитее, чем у кобры! – усмехнулся Сарматов. – Ничего, в медсанбате почистят, погладят и… к стенке поставят.

– К стенке? – удивленно глянул на него американец.

– Я о другой стенке! – улыбнулся Сарматов, но улыбка почти сразу сползла с его лица. – Хотя в России от сумы и тюрьмы не зарекаются. Группу-то я положил, полковник.

– Ты не должен отвечать за глупость политиков.

– А кто должен?

– Я разведчик, Сармат, ситуация мне ясна! Боясь конфликта с Пакистаном и срыва Женевских переговоров, Кремль не дал Лубянке завершить операцию по разработанному ранее плану.

– Это-то и мне понятно! – кивнул майор. – Кто бы вот только мне сказал: в чем именно заключается государственная важность данной операции?!

– Ну как же! Кремль и так уже получил немыслимый подарок! – зло усмехнулся американец. – В том кишлаке вы, уважаемый майор, ликвидировали будущее коалиционное правительство Афганистана.

Сарматов бросил на американца удивленный взгляд.

– Мы потратили кучу долларов и годы, чтобы примирить непримиримых, – продолжил тот. – Но с неба спустился майор Сарматов со своими «архаровцами» и…

– И?..

– И придется начинать все сначала.

– Полковник, неужели ты всерьез веришь в то, что у вас выйдет из этого что-нибудь путное? – заметил Сарматов.

– Представь себе, да! Вы рано или поздно уйдете, и здесь начнется кровавая борьба за власть между группировками моджахедов. Примирить их могут лишь ислам и законы шариата. Ислам возрождается во всем мире, он перехлестнет и через вашу границу, учитывая этническую общность народов здесь и у вас…

– Лихо! – воскликнул Сарматов. – Стало быть, вы платите и заказываете музыку? На чужом горбу в рай? Контролируя исламистов, рассчитываете в будущем подобраться к среднеазиатской нефти, газу, урану, золоту и главное – без прямого военного контакта ваших «зеленых беретов» с нами, грешными? В таком случае, полковник, ваши доллары работают не на будущее афганцев, а на будущую кровь, в том числе и нашу, русскую.

– Мир жесток! – пожал плечами тот. – Вы тоже здесь не благотворительностью занимаетесь.

– Но согласись, что это большое свинство решать проблемы между нами за счет других народов.

– Соглашаюсь! – кивнул американец. – Но такова тяжкая поступь истории, а у нее всегда виноваты побежденные.

– А ты циник, полковник!..

– А нам с тобой ничего другого не остается, Сармат! – ответил тот.

Из тумана донеслось тревожное утиное кряканье. Все застыли, напряженно всматриваясь в туман. Из него, пятясь, появился Алан. Он прислушался к чему-то и вдруг, махнув им рукой, бросился в болотину. Сарматов и Бурлак последовали его примеру, увлекая за собой американца в зловонную, вспухающую сероводородными пузырями болотную жижу.

Укрывшись за торчащими из воды корягами, Сарматов поднес к горлу американца нож.

– Пикнешь, полковник, не взыщи! – шептал он, вглядываясь в туман, из которого доносились тяжелый топот и рев верблюдов, мычание коров, блеяние коз и овец.

На дороге постепенно появилось из тумана стадо, впереди которого крутились несколько вооруженных всадников-погонщиков. Сразу же вслед за стадом на дорогу выползли нагруженные домашним скарбом повозки, за которыми бежали люди, в основном женщины, дети и старики.

– Чес! – прошептал Бурлак. – Слава богу, хоть детишкам и бабам дали уйти!

– Тихо! – приложил палец к губам Сарматов.

Дождавшись, когда караван скроется в тумане и стихнут голоса беженцев, Сарматов подтолкнул американца к берегу.

– Молодец, полковник! – обронил он. – Не дал грех на душу взять…

– Неужели ты бы меня прирезал, Сармат? – спросил тот.

– А ты как думаешь?

Американец помолчал, глядя на рваную пелену тумана, потом обернулся к Сарматову:

– Думаю, что прирезал бы.

– Сармат! – раздался крик Бурлака.

Майор резко повернулся и увидел, как с берега, скаля зубы в зверской ухмылке, на них смотрел человек в чалме. Он радостно, мстительно смеялся и даже слегка пританцовывал, переводя ствол автомата то на Бурлака, то на Сарматова. Наверняка в следующее мгновение он бы начал стрелять, но, увлеченный своими кровавыми планами, афганец не заметил появившегося за его спиной Алана. Нож, брошенный Аланом, вошел в его спину, и, выронив автомат, афганец свалился лицом вниз, в болотину.

– Уф! – выдохнул Бурлак. – Откуда взялся этот чувырлик?!

Затолкав труп под корягу, они торопливо покинули это место и зашагали навстречу канонаде, в которой уже ясно различались звуки автоматных и пулеметных очередей.

Туман стал прозрачнее, «зеленка» просматривалась теперь на много метров вперед.

– Прибавьте шагу, мужики! – заторопил всех Сарматов и добавил, вглядываясь в окружающие их редкие кусты: – Хотя, похоже, там уже все закончилось…

– Да, ухать перестали! – согласился Бурлак. – Видать, всех моджахедов переухали!

Кишлак возник перед ними неожиданно, в распадке между двумя поросшими редкой растительностью холмами. Замаскировавшись в кустах, Сарматов приложил к глазам бинокль. Картину, которая предстала его взору, никак нельзя назвать жизнеутверждающей: горящие глинобитные дома, пирамидальные тополя и платаны, и лишь одна мечеть, не тронутая пожаром, скорбно возвышалась на взгорке над полыхающим кишлаком.

– Так, ребятки! – подвел итог увиденному Сарматов. – Народу там нет, топаем через кишлак и по дороге, так как наверняка вокруг громыхалки стоят.

Улицы кишлака, размолотые танковыми гусеницами, встретили их гробовым молчанием: ни лая собак, ни детского щебета, ни переклички петухов, лишь потрескивание догорающих домов и деревьев.

– Вот это вы называете чес? – спросил американец, но все отвернулись от него и молчали.

– Это называется война, полковник, – нарушил тишину Сарматов.

Он смотрел на лежащие на мокрой после ливня земле трупы вооруженных мужчин, трупы домашних животных, на горящие дома и, не скрывая гнева, бросил наконец:

– У войны, как видишь, паскудное обличье, полковник.

На пересечении двух узеньких улочек они наткнулись на лежащую в луже крови русскую куклу-неваляшку. Бурлак поднял пластмассовую куклу, покрутил ее в руках и разгневанно бросил ее на землю. С печальным звоном запаянного в нее колокольчика неваляшка откатилась в сторону. Бурлак, всхлипывая, со звериной яростью стал втаптывать куклу в грязь.

– Сколько можно?! – кричал он. – Сколько можно, а?! С-с-суки! Пидарасы! – Бурлак схватил Сарматова за грудки: – Ты мне ответь… ответь, командир, кому нужна эта война?!