Онлайн книга «Выбор оружия»
– Как ты думаешь, удастся раскрыть? спросил Кузенков на обратном пути. Волгин пожал плечами: – Что толку гадать? Посмотрим. Бывает, самые примитивные бытовухи зависают, и ничего не сделать, хоть ты тресни, а бандитские огнестрелы раскручиваются по горячим следам. Не переживай, рано или поздно мы это узнаем. Завтра с утра езжай к своему приятелю в соседний район, посмотри, что там Брошкин наворотил. Когда вошли в отделение, позвал дежурный: – Долго еще их держать будете? Или решайте что-нибудь, или гоните в шею, мне они тут не нужны. Непонимание между операми и дежурной частью случается довольно часто. Одним надо раскрыть преступление, другим – спокойно дождаться конца смены. Совмещается это с трудом. – Потерпи, сейчас разберемся. – Чего мне терпеть? Отпущу их, и все дела. – Службист скрылся за своей перегородкой, оперативники поднялись в кабинет на втором этаже. – Я слышал, успешно скатались? – Хозяин кабинета продолжал сидеть, обложившись бумагами; за время отсутствия Волгина их меньше не стало. – Слушай, я тут интересную штуку заметил. Ну, пока вас не было, я в их вещах поковырялся, так у них два брелока сигнализации на одну машину. – Ну и что? – Ничего, просто я такого никогда раньше не видел. Мне любопытно стало, я спросил у них, аккуратно, как Штирлиц: сначала про снотворное, а потом про чемоданчик русской радистки… Так вот, младший говорит, что им так удобнее. Живут в разных местах, но пользуются одной тачкой. Кому с утра нужнее, тот и берет, не надо встречаться, ключи передавать. Он в электронике немного разбирается, в институте когда-то учился, вот и смастерил дубликат. Опер ждал одобрения и удивился реакции Волгина: – Слышь, Штирлиц, в следующий раз не лезь, куда не просят. Сказал, и тут же пожалел об этом: незачем плохое настроение срывать на посторонних. Своей инициативой парень ничего не испортил, можно было объясниться поделикатнее, в силу лишь той прагматичной причины, что им еще вместе работать. Молча попили кофе, и после этого Кузенков привел старшего брата. – Подумал? – задал Волгин вопрос, задаваемый в такой ситуации полицейскими на всех континентах. Ответ Перекатникова также не нарушил привычных канонов: он дернул плечами, посмотрел в окно и глухо отозвался: – Чего мне думать? Я все сказал. – Тогда на этом и закончим. Время позднее, пора домой. Свою часть работы мы сделали, остальное – задача следователя. Скоро он будет здесь и оформит наши отношения юридически одним росчерком пера переведя тебя из ранга свидетелей в категорию подозреваемых. С последующим задержанием на семьдесят два часа. Трое суток, конечно, не много, можно и отсидеть, если за правое дело. Но в течение этих суток будет решаться вопрос о дальнейшей мере пресечения, и что-то мне подсказывает, что мерой этой будет избран арест. Конечно, пугать тюрьмой – неблагородно, но ведь вся наша жизнь далека от идеала? Слишком многих людей только страх перед тюрьмой останавливает от воровства и мордобоя… – продолжая говорить спокойным, усталым тоном, в котором напряженный Перекатников слышал полную осведомленность опера и безразличие к исходу разговора. Сергей выложил на стол несколько фотографий трупа неизвестного мужчины, обнаруженного в прошлом году. На Брошкина он походил лишь возрастом и комплекцией, но качество черно-белой печати не позволяло рассмотреть нюансы. – Все очень просто. Есть твой «мерседес» с трупом в багажнике, есть абсолютно бредовая история о том, как ты его продал, есть записная книжка Севы Брошкина с твоими координатами и есть, в конце концов, свидетель, которого мы с напарником разыскали два часа назад. Думаешь, пока ты в камере парился, мы здесь чаем с плюшками баловались или молились на то, чтобы ты «раскололся»? Да я все ноги сносил, но нашел человека, который на очной ставке загрузит тебя в одни ворота! В доказательство последнего утверждения Волгин показал промокшие ботинки и, странное дело, именно это произвело на задержанного самое сильное впечатление. – Подождите, да зачем мне его было убивать? – А уж это только ты объяснить можешь, —Волгин спрятал фотографии в карман. – Нас там не было, мы только версии можем строить. Может, и прав ты был по жизни, и не плохой ты в целом мужик, да только и сделанного не воротишь. Раз вляпался, то отвечать придется, и, между прочим, от твоего отношения к происшедшему-в уголовном праве оно «субъективной стороной» называется, – срок тоже зависит. – Да какой срок?! – Твой, Валентин, исключительно твой. Чтобы слегка порадовать, могу сказать, что несколько часов ты уже отсидел. Сколько тебе по суду выпишут? Может, восемь, а может, червонец или того больше; хоть «вышку» и отменили, но статья такая, что получить можно от нуля до «плюс бесконечности»… Через несколько минут Перекатников сломался. Приняв решение, он долго не мог вымолвить ни слова, его затрясло, и чем больше он пытался совладать дрожью, тем заметнее она становилась. Он покраснел и, сжимая руками колени, обратился к Сергею: – Дайте написать «явку». Волгин, сомневаясь, повернулся к Кузенкову: – По-твоему, стоит? Мы на него весь день угрохали… «Явка», дорогой ты наш, это когда человек сам приходит, а не когда его в наручниках привозят… Тем не менее Волгин выделил два листа бумаги и авторучку, а затем, демонстрируя полное отсутствие интереса к исповеди, встал из-за стола. – Садись ближе, будет удобнее. Энергично разминая плечо, он прошелся по кабинету, подсказал задержанному, как писать «шапку» документа и, зевнув, объявил: – Пойду кофейку дерну, а то что-то в сон клонит… – Так вот же чайник. – От удачи слегка утративший сообразительность Кузенков указал на агрегат, стоявший на сейфе за спиной Перекатникова, но Сергей уже выскользнул в коридор. Как только он оказался за дверью, от деланного равнодушия не осталось и следа. Отмахнувшись от приставаний дежурного, требовавшего избавить его от головной боли за задержанных, Сергей прошел в камеру, где растолкал дремавшего Николая. К младшему брату была применена другая тактика. Старые фотоснимки были продемонстрированы, но сколько-нибудь значительной роли не сыграли. Нависая над сидевшим Николаем и упираясь ботинком в край лавки, неожиданно быстро Волгин подавил волю к сопротивлению своей убежденностью, напором и нежеланием слушать дурацкие отговорки. – Да я бы и раньше признался, – выдохнул Николай, не глядя на опера. – Зачем молчать, когда понятно, что вляпались? – А чего ж ты все-таки молчал? – Сергей сбавил обороты и угостил сигаретой. – Не люблю быть первым… Когда этот ваш пришел и начал про сигнализации спрашивать,я понял, что вы все знаете. – Напрасно. В такой ситуации, как ты сейчас оказался, первому обычно везет больше. |