Онлайн книга «Слепой Агент»
Я полистал журнал. Джип появлялся на стоянке регулярно, каждый понедельник после 17 часов, и стоял, как правило, до 19. Один раз вместо Реваза был записан Горохов Виктор Алексеевич. Это было полгода назад и не в обычное время, а утром, с 10 до 11.40. Я переписал данные машины и водителя в свой блокнот. Поднялся. — Ты ведь уже не в милиции работаешь? — Нет. — Я так и думал. — Он удовлетворённо кивнул. — До свиданья. — Я пошёл к двери, так и не услышав ответа. На пороге я остановился и посмотрел в спину замершего перед телевизором внешне крепкого ещё человека. Вздохнул и стал спускаться. Второго нужного мне типа я нашёл в помещении игровых автоматов у заднего входа в гостиницу. Невысокого роста, круглолицый и упитанный, с выпирающим из расстёгнутой меховой куртки круглым брюшком. Из бокового кармана куртки торчит антенна радиотелефона, а унизанные кольцами толстые пальцы теребят чётки и связку ключей. Он был гостиничным сутенёром. Раз я поймал его с коробком «травки», которую он нёс какому-то важному клиенту, а потом несколько раз бил его толстую морду, пока он сам не предложил мне жить в дружбе. Ничего ценного в плане информации я от него получить не успел, но кое-что, опасное для себя, он успел мне наболтать. Не заходя в зал, я остановился у стены и присвистнул. Он не обратил внимания. Я свистнул снова, а потом крикнул: — Эй, Фунтик! Фунт — кличка. Фунтиком его звали только я и другие опера, а Савельев при общении с ним неизменно добавлял ещё и подзатыльник. Фунт вздрогнул и обернулся. Лицо его выражало ярость. Отыскав взглядом меня, он покрылся пятнами, а потом, нахохлившись, засеменил ко мне, скрипя новыми ботинками. Я стоял и улыбался. — Послушай, ты, — задыхаясь, сказал он, — ты… Я врезал ему по роже. Несильно. Он заткнулся и заморгал. Быстро-быстро, как и полтора года назад. Я улыбался. Фунт был растерян. Он знал, конечно, что из милиции меня уволили, но кем я был теперь, не догадывался и боялся ошибиться. — Здравствуй, Фунтик, — доброжелательно сказал я. — Как жизнь? Как здоровье? Он потёр ушибленное место и промолчал. — Пошли, разговор есть. — Я показал на приоткрытую дверь кафетерия. — А ты уверен, что нам есть о чём говорить? Я задумчиво посмотрел на свой кулак, и Фунт ощутимо напрягся. — По-моему, я никогда не разрешал тебе обращаться ко мне на «ты». Разве не так? Он пробурчал что-то нечленораздельное. Я снова кивнул на двери кафе, откуда выходили два высоченных негра в сопровождении потрёпанной нашей соотечественницы. Она работала в гостинице ещё до моего увольнения; имени её я не помнил. В память врезалось, что она имела высшее техническое образование и когда-то преподавала в ПТУ. — Пошли? Фунт вздохнул и, передёрнув плечами, зашагал к кафе. Мы сели за столик. Я взял себе кофе, он — банку «джин-тоника». С треском открыл её, глотнул и поставил на столик, разглядывая носки своих ботинок… Приняв какое-то решение, он вскинул голову и уставился на меня своими водянистыми бегающими глазами. Я уже достал из кармана удостоверение, которым снабдил меня Марголин, и, не раскрывая, вертел его в руках, отхлёбывая горячий кофе и усмехаясь. — Ты уверен, что правильно себя ведёшь? — спросил Фунт. Он начал говорить энергично, с «наездом», встряхивая длинной светлой чёлкой и наклоняясь все ниже к столу. Постепенно напор его ослабевал, и, замолчав, он неотрывно смотрел на зажатую в моих пальцах «ксиву». Я показал ему обложку, потом, когда он удивлённо вскинул на меня свои водянистые голубые глаза, раскрыл книжечку. — Понятно? Он подавленно молчал. Убирая удостоверение в карман, я понял, что не обманул его ожиданий. — Значит, говоришь, дела у тебя идут нормально? Это хорошо… Я тебя, Фунтик, не задержу. Так, обрешили пару вопросов и разбежались. Как в старые добрые времена. Помнишь, да? Помнишь, как ты мне про армян, которые с золотом заморачивались, говорил? Или про бойца с «тэтэшником», который на последнем этаже отирался? Первый случай, про армян, был чистейшей правдой, а второй я придумал экспромтом. Фунт удивлённо вскинул брови, но не возразил. Подумал, наверное, что я просто путаю. — Или ещё… — Я улыбнулся. — Я понял. — Сутенёр допил коктейль и нервно смял банку. Ему явно хотелось добавить ещё, и чего-нибудь покрепче, но отойти к стойке он не решился. — Я тебя сильно не затрудню. В память о нашей прежней пылкой дружбе. Меня интересуют трое наших ребят, которые приезжают сюда каждый понедельник. — Но… — Похоже, он меньше всего ожидал услышать этот вопрос. — Я работаю в отделе внутренней безопасности. Открою тебе такой маленький секрет, поскольку парень ты надёжный, проверенный… — Да? — Жду. — Я возьму ещё джина… — Попозже. Не бойся, я не дам тебе засохнуть. Ну? — Я… — Фунтик, не раздражай меня. Глядишь, на свете станет одним сутенёром меньше. Или одним инвалидом больше, кому как нравится. А твои девочки будут скучать недолго. Я позабочусь, подберу им какого-нибудь душевного товарища. Н-ну? — Я… — Бедный, он весь покрылся испариной. — А что мне сказать? — Все. Всё, что знаешь. Я не обижусь, если получится много. — Спрашивайте, а так… — Ты меня утомил! Ты, баран, языка русского не понимаешь? Чего придуриваешься, блоха помойная? В кармане куртки у него зазвонил радиотелефон, и я сказал: — Я тебе сейчас трубку в задницу засуну, козёл ты драный! Чего, бля, крутым стал? Гостиницу курировали «хабаровские», никакой ценности Фунт для них не представлял и рассчитывать на их поддержку не мог. Он исправно отстёгивал им деньги из заработка своих девочек, и на этом их отношения заканчивались, если не считать, что местный «бригадир» лупил его за какие-то дела, и разок его пинали всей бригадой, по пьяни. Он шмыгнул носом. — Ну, приезжают в понедельник вечером. Часа на два-три. У одного из них тут сестра дежурной по этажу работает. Они и останавливаются на её третьем этаже. Нигде, естественно, не регистрируются… она так пускает. — Какие номера они берут? — Триста сороковой, триста сорок третий. Это в конце коридора, около пожарной лестницы. — Что делают? — Да ничего! В номере своём сидят… — Что, и баб к себе не водят? — Нет, не видел ни разу. — Фунт опустил глаза. Я перегнулся через стол, глядя ему в лицо, протянул руку, забрался под толстый меховой воротник и скомкал свитер. Выдержав паузу, тряханул его, сжимая свитером дряблую толстую шею. |