Книга Королевский роман, страница 37 – Нора Робертс

– И это все объясняет.

– Прости, Рив, я не хотела бы показаться неблагодарной. Поверь, у меня не было намерения ничего от тебя скрывать, но когда все вокруг, буквально каждый, включая Джанет, выражают заботу и тревогу за меня, у меня создается впечатление, что я всем за это обязана. – Она принялась расхаживать по комнате от окна до двери и обратно. – Сначала меня уговорили согласиться с планом Любэ, по которому надо было скрыть мою амнезию, чтобы не вызывать паники и чтобы расследование провести незаметно для преступников. Потом чтобы мы с тобой притворились, что обручены и собираемся пожениться. И видишь ли, такое положение вещей меня тревожит, и чем дальше, тем больше.

– Я понимаю.

Габриела перестала ходить, остановилась и взглянула на Рива.

– Сомневаюсь. Представь, все вокруг сочувствуют, переживают за тебя, но тут же выставляют свои требования, как мне себя вести.

– Но что ты предлагаешь?

Она покачала головой:

– Не знаю. О чем вы договорились с Александром?

– Он решил мне доверять. А ты что думаешь?

Она взглянула с удивлением, потом поняла, что этот вопрос вытекает из ее собственных слов.

– Ты прекрасно знаешь, что я тебе доверяю. Иначе сейчас меня бы здесь не было.

Он внезапно принял решение.

– Что у тебя запланировано на сегодня? Ты можешь освободиться от обязанностей?

– Да. Если хочешь. Куда поедем?

– На маленькую ферму. – Он подождал ее реакции, но, поскольку она молча ждала продолжения, пояснил: – Пришло время нам поработать вместе.

Она прикрыла глаза, постояла так, потом подошла к кровати, где он сидел.

– Спасибо, Рив.

От ее близости мысли сразу стали путаться, и он подумал, что, наверное, так теперь будет всегда.

– Не спеши благодарить, неизвестно, что произойдет и какие чувства у тебя могут возникнуть.

– Не важно. Я все равно буду тебе благодарна. – Она наклонилась и по-дружески поцеловала его. – Что бы из этого ни вышло.

Пока она по слабо освещенному коридору шла в свою комнату, впервые за много дней у нее появилась надежда, и посветлело на душе. Ей предстоит день не обычных скучных дел, а может быть, наконец-то сегодня встретятся ее настоящее и прошлое. Возможно, что разгадка кроется на маленькой ферме, и она ее найдет там с помощью Рива. Она открыла дверь спальни, предвкушая поездку и тихо напевая, подошла к окнам, чтобы раздернуть шторы.

– Явилась.

Бри встала, как вкопанная.

– Няня.

Старая женщина выпрямилась в кресле и смотрела на Бри пристальным немигающим взглядом. Бри почувствовала, что неудержимо краснеет под этим взглядом.

– Ты и должна краснеть, юная леди, пробираясь в свою комнату с первыми лучами солнца.

– Ты здесь сидела всю ночь?

Няня постукивала согнутыми пальцами по ручке кресла. Она заметила перемену в Бри еще в тот день, когда та вернулась после прогулки на яхте. Она была стара, но оставалась женщиной.

– Скажи мне вот что. Ты, значит, взяла себе любовника. И как, ты довольна?

Бри вскинула гордо голову, не понимая, почему она должна защищаться и стыдиться.

– Да.

Няня видела ее растрепанные волосы, сияющие глаза. Все говорило о волшебной ночи любви.

– Так и должно было случиться, – пробормотала она, – ты влюбилась.

– О… – Габриела уже хотела все отрицать, но вдруг просто ответила: – Да, я влюблена.

– Тогда я скажу тебе вот что – поберегись. – Лицо няни в свете утра было пепельного цвета, усталое, но на нем жили молодые глаза, полные жизни. – Когда женщина любит своего любовника, она рискует многим. Не только телом, ты понимаешь?

Бри подошла и встала на колени рядом с няней.

– Понимаю. Почему ты просидела всю ночь в кресле, а не легла на мою кровать?

– Ты можешь иметь любовника, но я все равно забочусь о тебе, как в детстве. Я принесла тебе на ночь теплого молока, ты плохо спишь.

Бри заметила на столике чашку.

– И, увидев, что меня нет, забеспокоилась и стала ждать. – Она взяла старческую руку и прижала к щеке. – Прости меня, няня.

– Я подозревала, что ты с американцем. – Няня презрительно скривилась. – Жаль, что его кровь не такая голубая, как его глаза, но могло быть и похуже.

Бриллиант на пальце показался Бри слишком тяжелым.

– Это только сон.

– Ты мало спишь, вот я и принесла тебе молока, но обнаружила, что ты нашла более действенный способ.

Бри на этот раз засмеялась.

– Ты меня станешь ругать, если я скажу, что он для меня гораздо предпочтительнее.

– Я просто даю тебе совет сохранить свое предпочтение в секрете от отца на некоторое время, – сказала няня сухо и добавила: – Принесла тебе еще кое-что, кроме молока, но боюсь, что ты уже не отдашь ей предпочтения, как делала в детстве. – И она достала из-за спины простую тряпичную куклу, с круглым лицом, в расшитом фартучке. – А раньше не хотела засыпать без нее.

– Бедняжка так уродлива. – Бри взяла куклу в руки.

– Ты звала ее Генриетта Дурнушка.

– Надеюсь, она не обижалась.

Бри пригладила кукле волосы и глубоко задумалась. Вдруг перед ней возникла картина. Маленькая девочка лежит в кроватке с розовым пологом, розовыми простынями, стены с розами на обоях, кружевные занавески. Откуда-то доносится музыка – звуки вальса, медленного и романтичного. Рядом стоит женщина с портрета. Она улыбается, ласково приговаривает что-то, наклоняясь над кроваткой, и у нее в ушах сияют зеленым светом, покачиваются изумрудные серьги. Платье на ней тоже цвета изумрудов, шелк шуршит, когда она наклоняется. От нее приятно пахнет весной, цветением яблонь и молодостью.

– Габриела. – Няня положила руку на плечо Бри и ощутила сквозь тонкую ткань холодную как лед кожу. – Габриела?

– Моя комната, – прошептала Бри, глядя на куклу, – моя комната, когда я была маленькой, она была розовой?

– Розовая, бело-розовая, как пастила.

– И мама. – Пальцы стиснули тряпичную куклу, капельки пота выступили на лбу, но Габриела этого не заметила. Она боялась спугнуть воспоминание. – У нее было зеленое платье, изумрудного цвета, бальное платье.

– Да, с открытой спиной и грудью, – няня тоже заволновалась, но старалась говорить спокойно, – с широкой длинной юбкой.

– И ее духи были как запах цветущей яблони. Она была прекрасна.

– Да. – Няня не выпускала плеча Габриелы. – Так ты вспомнила?

– Я помню… как она пришла ко мне. И была музыка, вальс, она наклонилась надо мной, чтобы накрыть меня одеялом.