Книга Желанная моя, страница 34 – Барбара Фритти

– Ну, я могла бы заказать пиццу. Или мама что-нибудь приготовит. Она забивает морозилку контейнерами со своей стряпней с тех самых пор, как ты запретил ей привозить еду в твою квартиру.

– Ничего я ей не запрещал. – Кэри закатила глаза при этом его заявлении. – Ладно, совместный ужин. Позвони маме и скажи, что мы встречаемся у Рокко в шесть часов. За мой счет.

– Правда? – обрадовалась Кэри.

– Правда. Пока. До вечера.

– Я так рада, Брейден. Мы давно не ужинали все вместе.

– Да. И спасибо за информацию.

– Надеюсь, я помогла.

– Ну, во всяком случае, дала мне пищу для размышлений.

* * *

Когда в шестом часу вечера Брейден заглянул в антикварный магазин, Алекса как раз закончила разбирать последнюю из присланных коробок.

– Привет, – настороженно поздоровалась она, не представляя, в каком настроении пребывает Брейден после их расставания.

– Привет, – откликнулся он, разглядывая груду предметов на прилавке. – Вижу, ты делаешь успехи.

– С какой стороны посмотреть. Пока я не нашла ничего ценного или компрометирующего. Но, когда тетя вернется, у нее будет поменьше работы.

– Ты виделась с ней днем?

– Да.

– Как она?

Похоже, о поцелуе они говорить не будут. Ну и отлично.

– Выздоравливает прямо на глазах, хотя так ничего и не вспомнила о том вечере. Друзья ее не оставляют, включая шефа полиции, который уверил меня, что не успокоится, пока не найдет тех, кто напал на Фиби. Думаю, он в нее влюблен.

– Мне тоже так показалось.

– Когда ты с ним общался? – удивилась Алекса.

– Наверное, вскоре после тебя. Я расспросил его о смерти Шейлы, но он не сказал мне ничего нового.

– Ты спрашивал его о моем отце?

Брейден посмотрел ей прямо в глаза.

– Да, но он тут же меня заткнул. Сказал, чтобы я действовал осторожнее, чтобы не повредить тебе или твоей тете.

– Не похоже, что он абсолютно уверен в папиной невиновности.

– Да, но, вероятно, он просто не хочет втягивать твоего отца в это дело. Вряд ли он намеренно закрыл бы глаза, если бы подозревал преступление. Он предан твоей тете, и он хороший коп.

– Кстати, о моем отце, – заметила Алекса. – Он был в больнице.

– И какие у тебя ощущения?

– Странные. Я видела его год назад минут десять, а до того мы пять лет не встречались. В общем, он быстренько пообщался с Фиби, а потом явился сюда. Вот это просто фантастика.

– Почему? – не понял Брейден. – Может, он хотел с тобой поговорить.

– Мне показалось, что коробки интересовали его больше, чем я. Когда я вошла, он перебирал их содержимое. Сказал, что его впустила Иви, но ее не было в магазине.

– Ты все еще думаешь, что он знал Шейлу?

– Не думаю. Знаю. Брейден, я прямо спросила его.

– И что он ответил?

– Сначала отрицал. Мы заспорили из-за его развода с мамой. Просто не знаю, что на меня нашло. Все, что копилось во мне, я вылила на него. Спросила, почему он не боролся за меня, почему развелся со мной, как и с мамой.

Брейден тихо присвистнул.

– Смелая девочка.

– Или глупая. Он выкрутился, как всегда, привел разумные объяснения, но дело не в словах. Речь не о нем, а обо мне. Я просто должна была высказаться.

– Я потрясен, – восхитился Брейден. – Нелегко бросить вызов отцу, особенно такому, как твой.

– Я и сама себе поражаюсь, – призналась Алекса. – Не представляла, что смогу разговаривать с ним на равных, пока это не сделала. В любом случае, в разгар дискуссии я напрямую спросила, спал ли он с Шейлой. Отец разбушевался, мол, не мое дело, но я не снимала его с крючка, пока он наконец не признался, что знал ее.

– Я еще больше потрясен.

– Он уверял, что они только дружили, но признался, что был на ее дне рождения и что, возможно, его зажигалку я видела на снимке. И попросил у меня фотографии, но я сказала, что у меня их нет, и, кажется, это его сильно встревожило. Я сказала, что фотографии у тебя, и он спросил, не могу ли я их достать и принести ему. Мы договорились вместе позавтракать.

– Ты собираешься с ним завтракать?

Алекса кивнула.

– Он давно никуда меня не приглашал. Я не смогла отказаться. И, может, это хороший шанс подробнее расспросить его о Шейле.

– Я отдал фотографии Дрю, – сказал Брейден.

– Думаю, это правильно.

– Я не сказал, что зажигалка, возможно, принадлежит твоему отцу.

Как трогательно, что Брейден подумал о том, как защитить ее.

– Спасибо.

– Между прочим, Дрю думает, что мы свихнулись.

– Иногда мне тоже так кажется, – улыбнулась Алекса.

– А еще я встретился с сестрой, и, может, тебе интересно узнать, что дом на пляже тем летом арендовал Дэниел Стоун. Для Шейлы или для себя, кто знает? Может, она была его гостьей.

– Интересно.

– Годом раньше в договоре на аренду стоит имя Шейлы… не знаю, почему это изменилось.

– Думаю, мы должны поговорить с мистером Стоуном. Если бы Шейла осталась жива, ей было бы примерно столько же лет, сколько Дэниелу. Логичнее предположить, что она была его любовницей, а не Джека Уэллборна. И если хорошенько подумать, то Дэниел – единственный из наших подозреваемых, у кого есть мотив заметать следы. Мой отец ничего не потеряет, если вскроется его старая интрижка. И, если он хотел покопаться в коробках, ему достаточно было попросить тетю впустить его в магазин.

– Согласен, – кивнул Брейден. – Невозможно поверить, что твой отец вломился в магазин и напал на сестру. И вряд ли он замешан в смерти Шейлы. Как ты говоришь, его не было в городе, когда она умерла. Дэниел, с другой стороны, возможно, боится, что его прошлые отношения с Шейлой каким-то образом повлияют на его настоящее.

– Например, она любила его и покончила с собой из-за него. Вряд ли он хочет, чтобы это стало известно. Если она оставила запись в дневнике или какую-нибудь компрометирующую вещь в доме Уэллборна, Джек мог ее сохранить. Тогда Дэниел или кто-то из его окружения решил проследить, чтобы это вдруг не выплыло наружу.

Брейден улыбнулся.

– Почему ты улыбаешься, – с подозрением спросила Алекса.

– Ты похожа на ребенка накануне Рождества. Может, тебе все-таки сменить профессию и податься в детективы?

– Новая работа нужна тебе, а не мне.

– Ладно, там видно будет.

Они закончили делиться сведениями и впечатлениями, и между ними повисло долгое молчание, становившееся все более напряженным и неловким. Им теперь не на чем было сосредоточиться, кроме как на самих себе.