Книга Желанная моя, страница 38 – Барбара Фритти

– Успокойся и просто наслаждайся прогулкой.

– Хорошо.

Все магазины уже закрылись, и было тихо… может, многим показалось бы, что слишком тихо, но Алекса вспоминала, как сильно любила жизнь в маленьком городке.

– Мне кажется, что Сан-Франциско где-то далеко-далеко, – прошептала Алекса через несколько минут.

– Ты скучаешь по городу?

– Он прекрасен. Вода, мосты, крутые холмы и потрясающие небоскребы. Да, и еда изумительная. Можно найти любую кухню, какая только существует на свете, и хорошего качества.

– Как ты оказалась в Сан-Франциско? – поинтересовался Брейден.

– Институтской подруге нужна была соседка по квартире. Я устала от снегов Виргинии и нашла работу там. Представляешь, я работаю на сорок седьмом этаже. Иногда в лифте у меня кружится голова.

– Тебе пришлось пережить землетрясение?

– Небольшое. Здание качалось, как начинающая балерина на пуантах. Наверное, так и должно быть.

– Ты и живешь так высоко? – продолжал расспрашивать Брейден.

– Нет. Я живу на втором этаже в очень маленьком доме, разделенном на квартиры, на Русском холме.

– Русский холм. Классно звучит.

– А ты приезжай ко мне.

– Это твоя жизнь, не моя.

Алекса резко остановилась и повернулась к нему лицом.

– Брейден… не хочу показаться грубой, но сейчас у тебя нет никакой жизни. Ты можешь начать заново в любом месте.

Он не отвел глаз.

– И ты думаешь, что я должен начать заново в Сан-Франциско.

– Не знаю. Но я думаю, что хватит загонять нас обоих в определенные тобой рамки. Моя жизнь это просто моя жизнь. Я могу прожить ее где угодно. Я могу быть счастливой во многих местах. По-моему, ты используешь тот факт, что у меня есть адрес где-то в другом месте, как оружие против меня.

– Ничего подобного.

– Ты только что заявил маме и сестре, что я не останусь здесь надолго, и поэтому между нами невозможны близкие отношения.

– Ну, ты же не останешься, верно?

Алекса сделала глубокий вдох. Выдохнула.

– Не знаю. Но я не хочу, чтобы ты решал за меня. Ты же не хочешь, чтобы я выбирала тебе работу. Поэтому позволь мне самой выбирать, где жить.

– Понял.

– Ну и хорошо. Только есть кое-что еще.

– И что же?

Алекса улыбнулась ему.

– Я все думаю о той песне, что ты посвятил мне.

Брейден застонал.

– У моей сестры слишком длинный язык, а у меня предчувствие, что ты так просто не отвяжешься.

– Хочу ее послушать.

– Я ее не помню.

– Врун. Держу пари, ты помнишь каждое слово.

– Может, я бы и вытянул слова из подсознания, но только если бы у меня была гитара, а ее нет, – нашелся Брейден.

– Я помню твой первый урок. Ты думал, что мог бы стать рок-звездой, если бы уже тогда не решил стать военным.

– Это ты решила, что я должен стать рок-звездой, – поправил ее Брейден. – Ты сказала, что рок-звезды заводные.

– Они и правда заводные. Только сейчас я бы сказала сексуальные, – усмехнулась Алекса. – Как заметила Кэри, какой девчонке не понравится парень, посвящающий ей свои песни?

– Может, это был бы более разумный выбор.

Его слова и мрачный тон стерли улыбку с лица Алексы. Она переключилась на другую тему:

– Брейден, тебе нравилось в армии? Я знаю, ты хотел быть таким, как отец, но тебе самому нравилось?

Он задумчиво посмотрел на нее.

– Никто никогда не задавал мне этот вопрос.

– Так нравилось?

– Да. Я видел цель в жизни и многому научился. Временами было тяжело, но армия сделала меня лучше. К несчастью, между жизнью на пределе возможностей и срывом очень тонкая грань.

– Ты говоришь о своих ранах?

– Не только.

Алекса нахмурилась, чувствуя, что приблизилась к чему-то очень важному.

– Ты мог бы рассказать мне больше?

Брейден вздохнул.

– Даже не знаю, смогу ли сам себе объяснить.

Алекса ждала, не мешая ему сосредоточиться.

– Я гордился тем, что служу своей стране, – наконец произнес Брейден. – Считал честью сражаться бок о бок с лучшими из тех, кого когда-либо знал… Я всегда хотел стать тем, кем мог бы гордиться отец. Это желание руководило всеми моими решениями. Я всегда спрашивал себя в той или иной ситуации, что бы сделал отец. Он оказал огромнейшее влияние на мою жизнь. Но чем дольше я служил, тем отчетливее сознавал, что должен начать жить для себя. Я больше не хотел быть профессиональным военным. Я не хотел так жить всегда.

– В решении двигаться дальше нет ничего постыдного.

– Речь не о стыде. – В сумерках Алекса не могла различить выражение лица Брейдена, видела только его напряженный взгляд. – Мой отряд попал в засаду. Все думают, что я был ранен в бою с врагом, но случилось совсем другое.

– И что же?

Брейден сжал зубы, его лицо напряглось, окаменело. Алекса чувствовала, как он борется с собой.

– Не знаю, смогу ли рассказать.

– Сможешь. Что бы там ни было, просто расскажи мне.

– Последний месяц нас бросали из боя в бой. У всех нервы были на пределе. В тот раз мы патрулировали одну деревню, как подразумевалось, для поддержания порядка, но вдруг местные парни начали бросаться камнями. Подумаешь, ничего особенного, только… – Брейден умолк надолго, затем заговорил вновь: – Пит сломался. Он пришел в такую ярость, что сорвал с плеча автомат и расстрелял тех глупых парней. – Брейден закусил губу. – Я орал на него, чтобы он прекратил, и тогда он повернулся ко мне. Я увидел его остекленевшие глаза и не увидел его самого. Его там просто не было. Мой друг Пит исчез, и это был кто-то другой.

– Он выстрелил в тебя? – выдохнула Алекса.

– Да, и я выстрелил в ответ. Подумал, что он перестреляет нас всех, не только меня.

– О, Брейден… – Она положила ладонь на его плечо. – Что было дальше?

– Пит выжил. Я не убил его, если ты об этом спрашиваешь. Но в конце концов он попал в психушку. Не выдержал напряжения и сорвался.

– А как те парни, в которых он стрелял?

– Были раненые, но, слава богу, не убитые. Нам повезло, что его стрельба не закончилась нападением на наш отряд. В любом случае, понадобились недели, чтобы вновь завоевать доверие местных жителей… Я знал, что должен выбраться оттуда. Я не хотел закончить, как Пит.

– С тобой никогда бы не случилось ничего подобного, – убежденно произнесла Алекса.