Книга Пламя любви, страница 21 – Барбара Картленд

— Я с вами, — коротко сказала она в ответ на вопросительный взгляд доктора.

— Объясните Дороти, что случилось, хорошо? — попросил доктор Майкла.

Тот кивнул.

— Все объясню, а потом догоню вас, — ответил он. — Кто знает, быть может, и я вам пригожусь.

До сторожки они добежали за несколько минут.

«Должно быть, это муж той «писательницы», о которой говорила няня, — думала Мона на ходу. — Для командира эскадрильи он еще очень молод, а для отца нескольких детей тем более!»

Интересно, думала она, как все это семейство умещается в сторожке?

С детских своих лет, когда в сторожке еще жили садовник с женой, она запомнила темную тесную гостиную, загроможденную ветхой старинной мебелью, вечно с плотными шторами на окнах. В такой мрачной комнате, по ее мнению, должны были обитать ведьмы или гоблины.

Они поднялись на крыльцо. Не тратя времени на церемонии, доктор Хаулетт первым вошел в дом. Мона вбежала за ним.

Комната оказалась гораздо больше, чем ей помнилось. Сразу бросились в глаза стены, оклеенные нежно-золотистыми обоями, солнечно-оранжевые занавески, скромная, но аккуратная дубовая мебель.

Но в следующий миг все ее внимание обратилось на молодую женщину, сидящую у огня с плачущим ребенком на руках.

Женщина была прехорошенькой — личико сердечком, темные волосы с модной стрижкой «паж», миндалевидные глаза. Но сейчас лицо ее было искажено страхом.

Ребенок, на вид лет трех, вопил во весь голос. Кровь была повсюду: у него на ногах, на платье матери, на полу…

— Я пыталась наложить ему жгут, — срывающимся от волнения голосом сообщила миссис Арчер.

— Вы все сделали правильно, — ободрил ее доктор. — Не беспокойтесь, через несколько минут мы все исправим.

На левой руке мальчугана зияла огромная уродливая рана, казалось перерезавшая ручку почти пополам.

— Горячей воды, — коротко приказал доктор, — и тазик, если есть.

Летчик беспомощно застыл, в ужасе глядя на окровавленного сына. Мона и Майкл поспешили в тесную кухоньку.

Майкл нашел большую миску, а Мона включила электрический чайник. Вернувшись в гостиную с горячей водой, она услышала слабый голос миссис Арчер:

— Простите, но я… я, кажется, сейчас упаду в обморок!

Мона сама толком не поняла, как ребенок оказался у нее на руках. Дальше — тошнотворно-сладкий запах хлороформа… и вот маленькая, теплая и неожиданно твердая детская головка расслабленно прильнула к ее груди.

Врач начал зашивать рану. Мать ребенка, пепельно-бледная, лежала в кресле, а муж суетился вокруг нее со стаканом бренди.

— Мона, поверните его немного, — попросил доктор Хаулетт. — Так, хорошо. Теперь держите крепче. Отлично.

Он уже заканчивал операцию.

На крохотную ручку, изуродованную раной, Мона смотреть не могла; поэтому не отрывала глаз от кудрявой белокурой головки, от нежного детского личика, такого бледного на фоне ее блистательного наряда.

Лишь один раз она подняла глаза — и встретилась с пристальным взглядом Майкла. Мона поспешно отвела взгляд, с некоторым усилием напомнив себе, что на Майкла она сердита.

Здесь, рядом с ребенком, уютно устроившимся у нее на руках, ее обида почему-то казалась совсем неважной.

«Я ведь люблю детей, — подумалось ей вдруг. — Когда-то мечтала, что у нас с Лайонелом ребятишек будет полный дом. Интересно, какие бы у меня получились дети? Должно быть, хорошенькие — и страшные шалуны, и непоседы!»

На миг она позволила себе помечтать о том, что держит на руках собственного ребенка… но от этих грез оторвал ее голос доктора Хаулетта:

— Отлично, Мона, большое вам спасибо. Теперь отнесите его в колыбель.

— Это наверху? — спросила она у летчика.

— Я вам покажу, — ответил он. — Нет-нет, Линн, сиди, — обратился он к жене, — тебе не стоит вставать.

Следом за молодым отцом Мона поднялась по узкой скрипучей лестнице. Он открыл дверь в спальню. Здесь было темно и слышалось ровное сонное дыхание.

Летчик зажег свет; Мона увидела две детские кроватки и колыбель, стоящие в ряд. Она осторожно положила малыша в пустую колыбельку и накрыла одеялом.

— Слава богу, остальные так и не проснулись, — полушепотом проговорил летчик.

Мона взглянула на другие кровати. На одной спала девочка лет пяти, на другой мальчик, должно быть, годом постарше. Они крепко спали, и лица их, полные мира и покоя, напоминали ангелов.

В спальню поднялся доктор.

— Теперь с ним все будет хорошо, — сказал он. — Еще некоторое время он поспит. Я оставлю вашей жене снотворное; когда он проснется, пусть даст ему, чтобы заснул снова. Думаю, всем вам нужно хорошенько отдохнуть.

— Да уж, перепугались мы не на шутку! — с улыбкой облегчения ответил летчик. — Доктор, как насчет стаканчика виски?

— Именно это лекарство я и собирался вам прописать, — ответил доктор Хаулетт. — И с удовольствием к вам присоединюсь.

Все они снова спустились вниз. Миссис Арчер уже встала и теперь сидела на ковре перед камином.

— Мне ужасно стыдно за свое малодушие, — проговорила она. — Доктор Хаулетт, простите ли вы меня?

— Не за что извиняться, дорогая моя, — ответил он. — Вы очень хорошо держались. По крайней мере, нас дождались.

Взглянув на Мону, миссис Арчер воскликнула:

— Боже мой! Ваше платье — какой ужас! Извините нас!

Взглянув на себя, Мона обнаружила на тонком шифоне длинный потек крови.

— Ничего страшного, — ответила она. — Вряд ли в Литтл-Коббле мне представится случай снова его надеть.

— И все же мне ужасно жаль! — настаивала миссис Арчер. — Билл, что же нам делать?

Билл Арчер был смущен и расстроен не меньше жены.

— Право, не знаю, — ответил он. — Разве что начнем платить миссис Вейл двойную цену за жилье?

— Ах да, конечно, вы же дочь миссис Вейл! — воскликнула миссис Арчер. — Я сразу и не поняла. Мы слышали, что вы возвращаетесь домой. На самом деле все здесь только об этом и говорят.

— Приятно слышать, — ответила Мона.

— Я тоже так вас ждала! — продолжала миссис Арчер. — И вот, пожалуйста, с первого же знакомства мы с Джерри все испортили!

— Джерри ничего не способен испортить, — с улыбкой ответила Мона. — Никогда не видела такого очаровательного мальчугана — даже когда кричит во весь голос, в нем чувствуется какое-то особое обаяние. Если он вам надоест, дайте мне знать — я его усыновлю.

— Боюсь, на это вам надеяться не стоит, — с улыбкой ответила миссис Арчер. — Мы с Биллом его обожаем, хотя порой, признаюсь, мне приходит на ум, что детей у нас многовато. Особенно когда я пытаюсь писать.