Книга Любовь уходит в полночь, страница 34 – Барбара Картленд

В холле, едва Ксения сделала движение подняться наверх, чтобы сменить платье на «политически благонадежное», король взял ее под руку и увлек за собой в маленькую гостиную.

Удивленная, она вошла, и он плотно закрыл за ними обоими дверь. Она молчала, но на ее лице застыл немой вопрос. Она ждала объяснений.

— Полагаю, ты понимаешь, что начала свою собственную революцию? — без предисловий, пристально глядя на нее, спросил монарх. — Видишь ли, дело в том, что я не знаю наверняка, чем все это закончится…

Он говорил серьезно, но в его глазах было что-то, чего она прежде не видела. Какой-то интерес и живое человеческое беспокойство. За нее? Или он просто трусил?

Она не отвечала, и он стоял, глядя на нее, ждал. Потом, не выдержав, спросил:

— Что произошло с тобой? Почему ты так изменилась? Почему ты совсем не такая, какой была три месяца назад?

— Возможно, я… повзрослела и… поумнела, — нашлась Ксения, не ожидавшая такого поворота в событиях этого дня.

— Не понимаю, — покрутил головой король, словно таким способом пытался разгадать эту загадку.

— Давай не будем говорить обо мне, а? — жалобно попросила Ксения. — Мы здесь, чтобы думать о тебе. Я так боялась, что ты рассердишься…

— Ты — боялась? — изумился король.

— Я знала, что это большой шаг — прилюдно бросить вызов премьер-министру, но я чувствую, что мы можем победить его, лишь восстановив против него мнение всего общества.

— Ты понимаешь, что он никогда тебе этого не простит?

— Я не имею значения. Важен — ты.

Король отошел от нее к окну.

— А вдруг я все испорчу? — негромко спросил он. — Ты совершила очень смелый поступок. Я спрашиваю себя, смогу ли продолжить начатое тобой.

— Конечно, сможешь! — уверенно ответила Ксения с облегчением, что он не стал допытываться, почему она не такая, какой запомнилась ему недавно. — Тебе нужно придумать способы, как дать народу понять, что причина его страданий, лишений и бедственного положения — действия премьер-министра… а не твои.

— Он довольно ясно дал всем понять значительно раньше, что это я отвечаю за все декреты, ведь они выпускаются от моего имени, то же — с налогами. — Король говорил это, задумчиво глядя в окно.

— Тогда ты должен вмешаться и положить конец всему этому.

— Как? Как? Это не так-то просто! — Он резко обернулся к ней.

— Ну, я не открою тебе тайны, если скажу, что многое в жизни непросто… Но до сих пор нам везло! — лукаво улыбнулась ему Ксения. — Пусть повезет еще… Если бы я не заговорила с теми женщинами, которые держали плакат, если бы их там не было, я бы никогда не узнала про то, что в городе нет больницы…

— До этого момента мне никогда не приходило в голову, что в городе ее нет.

— А премьер-министр тебе скажет, что есть. Но она за городом, и в состоянии, не пригодном для лечения там людей. И я могу понять женщин-матерей — как им тревожно, когда их ребенка увозят куда-то… А если у них не один ребенок, как они смогут поехать навестить больного, когда это так далеко от Мольнара?

— Ты права, конечно, права! — Король откровенно ею восхищался. Все так просто, но самому ему в голову это не приходило. — Однако бьюсь об заклад, Калолий тратит деньги, предназначенные госпиталю, на собственные нужды.

— Тогда средства на строительство нужно найти другим способом, — стукнула кулачком Ксения по своей же ладони. — Попроси крупных землевладельцев внести свой вклад, а если не получится — грозись, что продашь государственные сокровища!

Она говорила об этом так убежденно, что король, откинув голову, рассмеялся.

— А ты скора на расправу! И ты великолепна! — зашелся он новым приступом смеха. — Тебя послушать — Калолий просто нечистый на руку интриган.

— Он просто самонадеянный выскочка! — с вызовом ответила Ксения, — И при твоем попустительстве добрался до власти. Причем даже тебя прибирает к рукам! Ты слишком ему доверял.

— Я уже думал, что рано или поздно об это споткнусь, — понуро сказал король.

— Конечно, так и есть! — согласилась Ксения. — У тебя есть здоровье и сила. У тебя есть мозги, если ты хочешь употребить их на дело. Так чего же ты ждешь?

Она говорила так бойко, что король покатился со смеху, бессильно плюхнувшись в кресло.

— Ты неподражаема! — прорыдал он. — Как я был слеп и не увидел, что ты такая? Да рядом с тобой я буду править не только Лютенией, но и половиной Европы!

— Почему бы и нет? — весело рассмеялась Ксения. — И я не шучу. Ты хоть понимаешь, насколько значителен твой исторический вес? Именно в этот момент европейской истории?

— Мой исторический вес? — переспросил король, постанывая от нового приступа смеха. — В данный момент европейской истории? Ой, ну что за невеста, а?! Ей бы обсуждать подвенечный наряд, бантики, кружева, а она… обсуждает… момент европейской истории! Святые Небеса!.. О, есть многое на свете, друг Горацио…

— Шекспир с его Горацио тут ни при чем, — очень серьезно проговорила Ксения. — Мистер Донингтон сказал мне, что Великобритания поддержит тебя в любом твоем начинании…

— Кто такой мистер Донингтон? — мгновенно посерьезнел король. Но поза его оставалась расслабленной — руки висели по сторонам кресла, коленки несолидно торчали в стороны. Ксения прыснула. — Объясни, что значит то, что ты говоришь?

— Мистер Донингтон — это чиновник из британского министерства иностранных дел, — сгоняя с лица улыбку, объяснила она. — Он сопровождал меня в Вену. Мы немножко поговорили.

— Они немножко поговорили! И вот так сразу — о моей исторической роли?

— Выходит, так…

— Но почему он так сказал? Ты что, его спрашивала? И что же ты ничего мне не сказала — молчала?

— Да, я его спрашивала! — кивнула Ксения. — Я очень хотела знать, почему я должна была приехать сюда в такой спешке, и он сказал, что Великобритания в курсе всех беспорядков в Лютении и что вы жизненно важны для политического баланса в Европе.

— Почему, черт подери, никто мне раньше этого не говорил? — в раздражении спросил король, вскочив на ноги.

— Думаю, все слишком боялись или, может быть, думали, что ты не будешь никого слушать.

— Это правда, — признал ее правоту король, снова садясь и с досадой хлопая себя по колену. — Британский министр в Мольнаре — зануда, и я никогда не думал заводить с ним приватных бесед. Или, может быть, Калолий специально так все подстроил, чтобы у меня никогда не было возможности остаться с кем-либо из иностранных министров наедине?.. Я готов в это поверить.

— Скорее всего, дело обстоит именно так. Тогда почему бы не пригласить их во дворец, каждого по отдельности?

Король снова встал, пораженный ее сообразительностью.