Онлайн книга «Петербургский презент»
– А что ж тогда не остался? – Видите ли, у меня там комната без мебели – одна раскладушка и табуретка. Вот он и говорит, что, мол, может и по двести баксов отстегивать, но ему нужны условия – мягкая мебель, телевизор, телефон, ну и прочее. Поэтому ему у меня не понравилось. А за что его убили? – А я-то откуда знаю? Раз убили, значит было за что. Хотя сейчас и просто так могут. – Как мы живем? Убийства стали таким же обычным явлением, как аварии на дорогах. А почему? Раньше-то такого не было. А сейчас откройте газету – сегодня были убиты трое, вчера – четверо. И заметьте, это не какие-нибудь кухонные разборки, а профессиональные убийства. Насмотрелись всяких видиков, автоматы раздобыли и вот палят друг в друга. Все с этой демократии началось. Кому она нужна? А эти металлисты, рокеры, волосатики – на улицу не выйти. – Ну, металлисты и рокеры тут ни при чем… – При чем, при чем. Обвешаются цепями и шипами утыкаются, наслушаются музыки своей чертовой и бесятся с жиру. Я бы их всех ссылал куда-нибудь. – Что убийств много, здесь вы правы, но проблема вовсе не в рокерах и металлистах. Это ведь не содержание, а форма, кураж. Если человек наряжен, как пугало, это еще ни о чем не говорит. Есть, конечно, и перегибы. Кстати, одна американская группа записала клип, в котором демонстрируются фотографии без вести пропавших детей. Так что никто этих ребят из группы не осудит за то, что они кольца в нос вставили или шипами обклеились. И если у человека имеется оружие, это вовсе не означает, что у этого человека злые намерения. Ну, ладно, мы отвлеклись. Вы ничего больше не вспомнили про этого мужчину? – Да вроде нет. – Наличные он, случайно, не показывал? – Нет, нет. Я еще подумал, откуда у него деньги, ведь одет-то он был неброско. – А вы что, только по одежде о людях судите? – Нет, но все-таки… – Ладно. Вот мой телефон, если что-нибудь вспомните про этого парня, позвоните. Миша, пошли. Петров вышел из комнаты, где беседовал с хозяйкой, и опера вместе покинули квартиру Штофмана. Кивинов вызвал лифт. Миша прикурил. Ждать лифта пришлось долго, видимо, кабина останавливалась на нижних этажах. Наконец створки раздвинулись. В этот момент дверь квартиры распахнулась, и Штофман, высунувшись на площадку, окликнул их: – Стойте-ка. Я одну вещь вспомнил. Он, уходя, зачем-то предупредил, что, если кто его будет спрашивать, то он у меня не был. Странно, ведь я даже имени его не знаю. – Он точно Москву упоминал? – Да, да. Еще говорил, что метро у нас дешевле. Миллионер, а ездит на метро. – Хорошо, если еще что-нибудь вспомните, звоните. До свидания. Детский инспектор Волков дежурил по отделению, принимая заявки граждан. Оформив пару краж паспортов, он поднялся из-за стола, потянулся и только было собрался прилечь на свой роскошный диван и передохнуть от дел мирских, как в двери постучались. – Черт, опять, наверное, с паспортом. Достали, – проворчал он. – Войдите. В кабинет зашел мужичок лет сорока пяти, одетый в ватник. На ногах его красовались валенки с калошами. Для сентября одежка была явно не по сезону. – Можно? – скромно спросил он. Волков кивнул на стул, а сам сел напротив. – Слушаю. – Вы знаете, я судимый. Последняя ходка за разбой. Двенадцать лет. – Ого!.. Многовато. – Там последствия тяжкие были. Но я – от звонка до звонка. Можно сказать, искупил. Освободился месяц назад. Пока сидел, мать умерла. Родни больше никого. Приехал, а в комнате нашей чужие люди уже живут. Я туда-сюда – ни денег, ни жилья. Пожрать и то не на что. Снова за старое браться не хочу. Не потому, что зоны боюсь, мне зона – дом родной, а потому, что по жизни не могу. Пытался на завод пойти – там прописка нужна. А в коммерцию тоже не сунуться – с моими заслугами сразу отшивают. Даже в сторожа не берут. Мужик тяжело вздохнул. – Вы мне можете в одном деле помочь? Снова на зону отправить. Там хоть накормят да крыша есть. Плохая, конечно, но я привык, Я к вам сам потому и пришел, что не хочу больше грабить, а на свободе жить не могу. Волков почесал затылок. – Да, проблема. У нас, кажется, просто так не сажают. Надо что-нибудь совершить. Слушай, неужели тебя действительно приперло? БОМЖей знаешь сколько? А на зону никто не стремится. Ты, по-моему, перегнул. Вон, у нас опер-абха-зец тоже без жилья, снимает где может, но ничего – держится. – Во где у меня все это, – мужик провел ребром ладони по горлу. – Что, не поможете? Значит, снова грабить? – Погоди, погоди, сейчас что-нибудь придумаем. Эка проблема… Мужчина с надеждой посмотрел на Волкова. Тот помолчал с минуту, а затем произнес: – Выйди сейчас из отделения. На углу лоток стоит. Там сигареты, жевачка, ну, в общем, дрянь всякая. Выбери, что подороже, схвати и беги, только не быстро, чтобы поймали. Тебя сюда и приведут. – Так морду набить могут. – Не набьют. Там наш помдеж сегодня халтурит, барахло это продает. Он парень спокойный, ты, главное, не дергайся, а то действительно почки отобьют. Влепят тебе лет пять, с учетом прошлого. И совесть твоя чиста, и на зону попадешь. Ну что, годится? – Хорошо Только попросите следователя, чтобы арестовал сразу. – Ладно. Без вопросов. Всегда за. Мужчина поднялся, снова вздохнул и вышел из кабинета. «Ну, дела, – подумал Волков, – называется, клиент созрел». Дальнейший ход событий он наблюдал из своего окна. Судимый подошел к лотку, посмотрел товар и, видно, не найдя ничего более подходящего, свистнул женские колготки. Помдеж подскочил со своего складного стульчика, в три прыжка догнал мужика, повалил его на землю, затем поднял и потащил в сторону отделения. Судимый не сопротивлялся. – Ну, вот и все. Сейчас следователя вызовут, и поплывет товарищ в Лапландию, правда, без диких гусей. Спустя где-то час в двери снова осторожно постучались. На пороге возник задержанный. – А ты почему не в камере? – удивился Волков. – Отпустили. – Как отпустили?! Ты же грабеж совершил! – Так и отпустили. Что за страна у нас? Даже в тюрьму нормально посадить не могут. Ну что мне делать? – Ничего не понимаю. Погоди, сейчас узнаем. Волков набрал номер дежурного. – Игорь, а следак уже уехал? Нет? Дай-ка его к телефону. Слушай, ты зачем мужика отпустил? Он же «гоп-стоп» совершил. – Нет, ты погоди, дорогой. Вот его протокол допроса. Он что тут пишет? Мол, я, такой-то, такой-то, вдоволь наевшись плодов демократии, хочу отправиться на зону, вследсгвие чего совершил грабеж. |