Онлайн книга «Высокое напряжение»
Через секунду он сидел на диване, рассматривая сковывающие запястья «браслеты». — Вольдемар, с каких это пор ты работаешь ОМОНовскими методами? Кости все целы? — Меня разозлили. На суде. А потом мне его голос не понравился — «Кто там?» Ни фига себе, к нему из отдела по раскрытию убийств приходят, а он: «Кто там?» Нахал. Слышь, Марат Киримович, ты чего такой невоспитанный? Виктюка в детстве, наверное, не читал. Да хватит сопеть, лучше паспорт найди. — Вы, вы из милиции? — Ага. Из русской народной милиции. А вы откуда? Вероятно, из горячих точек? Не журналист часом? Казанцев, не тратя времени на пустые разговоры, уже шарил по шкафам и чемоданам. Среди рубашек, брюк, носков, ботинок и прочего хлама наркотиков, боеприпасов, огнестрельного оружия, к сожалению, не попадалось. Попадались бритвенные принадлежности, пара часов (одни сломанные), упаковочка кондомов, консервный нож и календарик-открытка. Вещей, пропавших у Юры, также не наблюдалось. Собственно, на это никто и не рассчитывал. Но всё равно обидно. Марат, наконец придя в себя, начал крутить головой, не зная, к кому обратиться за разъяснениями. Паша, поняв его трудности, связанные с языковым барьером, приложил палец к губам и прошептал: — Тс-с, чуть позже… Всё в порядке, всё в абсолютном порядке… Костик уже сворачивал в рулон грязный палас, пытаясь найти под ним хоть какой-нибудь криминал. Бесполезно. Кроме неизвестно каким образом попавшей туда листовки, рекламирующей достойного кандидата в Петросовет, он ничего не выискал. Листовка же говорила о том, что палас их номера не выносился на проветривание как минимум полгода. Поднимать матрасы на кроватях Костик не стал, рассудив, что там он в лучшем случае найдёт чью-нибудь предвыборную программу. — Одевайся, дядя, поехали. — Куда поехали? — Поболтать надо… * * * Таничев вышел из безоконного кабинета и, зайдя в «тронную залу», устало брякнулся на диван. Присутствующие с надеждой смотрели на него, ожидая результатов его четырехчасового затворничества с Маратом. Едкий запах «Беломора», насквозь пропитавший одежду Петровича, начал распространяться по кабинету, но никто на это не обратил внимания. Петрович, вероятно, не надышавшись вдоволь в душегубке, достал очередную папиросину, прикурил от огромной бензиновой зажигалки и вымученно произнёс: — Пустышка, мать его… — Что, совсем?! — уточнил Казанцев. — Совсем. — А может, ему… — Костик красноречивым жестом изобразил удар кулака по цели. — Без толку. Он и так перепуган донельзя. — Ладно, Петрович, не томи. Что там? — Он действительно жил на Вишнёвке. — Понятное дело. Если б он и это отрицал, тогда б я ему точно «бумс» устроил. — Чего ж он съехал так быстро? — поинтересовался Вовчик. — Я ж говорю, ссыт кипятком. А ты думаешь, чего он не выступал после задержания? Да он рад-радёшенек, что вы ментами оказались, а не теми, кто его ищет. — Ещё бы он был не рад. На нём хоть царапина есть? То-то. Будь на нашем месте СОБР или спецназ, лежал бы он сейчас где-нибудь в больнице имени Володарского. — Да я не о том. Маратик бегает вовсе не от милиции. Он по весне фирмочку одну опустил. Товар забрал и смылся. Ликёры там, шоколад, сигареты, косметика. На приличную сумму. Фирмочка московская. В Питере он по своим землякам товар раскидал. «Бабки» не говорит где. Да и чёрт с ними, это не так важно. На Вишнёвке хату случайно нашёл. На вокзале парень какой-то предложил. Надо будет, кстати, у дачника уточнить, что там ещё за пацан. Никто про эту хату не знал. Но Марат страховался на всякий случай. Знаете, спиченки в косяки дверные вставлял, вещи запоминал, как лежат. Ну, чтобы засечь, если кто-то без его ведома зайдёт. Так вот, однажды, после очередного возвращения на свою конспиративную квартиру, он обнаружил, что в его гнёздышке кто-то побывал. Очко у товарища усиленно заиграло. Газет начитался и книжек про мафию. Решил, что его выпасли. Не, может, и на самом деле выпасли, чёрт его знает. Что делать? Срочненько валить. Бегом. Тут как раз дачник за жратвой приехал, он с ним и рассчитался. Через своего приятеля в «Северной» место нашёл. Это со своим знакомым он тогда ругался по телефону. В цене не сошлись. Потом хозяину телефончик оставил, чтоб тот перезвонил, если спрашивать будут. Ну, и всё. До сегодняшнего дня жил в «Северной». — Что-то он легко про кидалово своё рассказал. Прямо дева Мария на исповеди. — Это он от радости. Я ж говорю, когда вы влетели, он решил, что это бандиты, которых та фирма наняла. Вовчик, ты в следующий раз хоть объясняй гражданам. — Я ж предупредил, что проверка паспортов. Там коридорная была, подтвердить может, если что… — Да ладно. Так что, на радостях он мне всё выложил. Ну, конечно, не только по этому. Я там подавил его маленько. — А шприц? — Шприц не его. Мамой клянется. Я, конечно, клятвам его не верю, но, с другой стороны, он не похож на наркошу. — А что за фирма? — вступил в заседание большого совета Паша. — Контора солидная. Поэтому он так и тихарился. — Может, он в розыске, те вполне могли в ментуру московскую заявить. — Те в ментуру не пойдут. Сами в воровстве по уши увязли. Не в обычном, разумеется, — налоги всякие, неучтёнка. А из «крыши» своей могут «быков» нанять для розыска и наказания обманщика Марата. «Крыша» там тоже вроде солидная. — Слушайте, значит они его и вправду выпасли! Ну, и с Юрой перепутали. Всякое бывает. — Ну да, восемнадцатилетнего студента с южным мошенником спутали. — Да мало ли! Может, пытали, а потом того, зарезали. На бандитские разборки очень похоже. — Сомневаюсь. Совсем без башки, что ли? Гасить-то его зачем было? Лишний раз рисковать только. Могли бы припугнуть, ему бы хватило, молчал бы до конца жизни. — Стойте-ка, — вдруг осенило Пашу. — А ключи? Вы врубаетесь? От хаты было только два комплекта — один у чёрного, второй у дачника. Но ведь у Марата кто-то был. Хозяин отпадает, он бы рассказал. Стало быть… — Был ещё один комплект. — Точно. И главное. Помните, что мать сказала? Юра любил музыку. Врубаетесь? — Не совсем. Музыка-то тут при чём? Паша постучал кулаком по столу, затем по лбу: — Мы ведь совсем забыли про это. Нет, не забыли. Мы даже не думали об этом. Вы помните обстановку в квартире? Замки на дверях целы, стало быть, дверь открыли ключом. Кровь только в комнате. — Ерунда, Юра мог сам открыть дверь. — Не мог. Он не слышал звонка. Он слушал плейер. И плейер похищен не был потому, что разбился. Разбился, когда Юру ударили. Или завалили на диван. Тот, кто проник в квартиру, не рассчитывал, что застанет Юру. Он позвонил и, убедившись, что дома никого нет, отпер дверь. |