Онлайн книга «Русская угроза»
На сиденье, между обширными животами поставщиков, зажата клетка размером с обувную коробку. А в ней маленькая желтая птичка. Живая. По фамилии канарейка. Вещь в хозяйстве практичного, делового человека абсолютно бесполезная. Ни поджарить, ни подушку из перьев набить. Птичка не моя и не финская. Мой старинный питерский приятель, оказавший помощь с гостиницей, узнав, что на днях я еду в Нарву, попросил передать его племяннице небольшой подарок. На день рождения. Я, как благодарный человек, в таком пустяке отказать не мог. Этим подарком и была канарейка. Мол, девочка любит птиц, но специально из-за этого тащиться за рубеж не хочется. — Не вопрос! Передам в лучшем виде! Это же не автоматы и не героин! Птичка, как и мы, слушает оркестр Поля Мориа и не чирикает. По совету приятеля я накрыл клетку большим носовым платком, чтобы не вызвать у пернатого стресс и панику, связанные с переменой мест. А сам я, несмотря на убитую дорогу, как могу, пытаюсь сломать стереотипы в отношении русского народа, убеждаю, что не такие мы и страшные, а наоборот, несем миру тепло и свет. — Ты говоришь о нефти и электричестве? — уточняет Арви, поправляя свои изящные очки, которые стоят как подержанные «Жигули». — Нет, Арви… Я говорю о том, что тоталитаризм не смог до конца убить в нас тягу к добру. Тянем и тянем… Когда бортовые часы зафиксировали половину пятого по Москве, мы въезжаем в Ивангород, знакомый любому цивилизованному человеку как стратегический приграничный объект. Я ведь не случайно помянул так называемые «закрытые» города. Ивангород входил в их число. А это значит, что на въезде в него надо купить за деньги специальный талон и дальше следовать исключительно по одной улице до границы, никуда не сворачивая. Шаг влево, шаг вправо — сами догадываетесь что. Большие финансовые потери. Купив талончик, я уверенно веду «японца» в сторону паспортного контроля. Как и предполагалось, очереди почти нет. Перед нами всего две машины. Мы покидаем салон и топаем к пограничной будке. — Привет! — здоровается Арви с пограничной девушкой, выражением лица напоминающей васнецовскую Аленушку. — Как дела? — Как сажа бела, — мрачно отвечает та, потом сличает фото в паспорте с оригиналом и ставит колотушку, подтверждающую, что финский гражданин формально покинул пределы России. Такие же штампики спустя минуту украшают и наши с Микко паспорта. У девушки явно плохое настроение — штампики поставила крайне неаккуратно и криво. Зато у таможенника настроение что надо. У них, как я заметил, всегда хорошее настроение. Я подгоняю «Ниссан» к пункту досмотра и открываю багажник и капот, как требуют строгие правила, написанные на специальной табличке аж на трех языках. Арви с Микко законопослушно стоят в сторонке и ждут разрешения на проезд. Бояться нам нечего, контрабанды и оружия мы не везем, а денежные средства находятся на пластиковых карточках, которые укрывают их от сглаза. Таможенник — улыбчивый блондин с лицом ребенка — профессионально сличает номера агрегатов машины с техпаспортом и декларацией, затем перемещается к багажнику и кивает на чемоданы. — Что здесь? — Так… Кое-что национальное, — отвечаю я за компаньонов, — белье, бритвы, игрушки… — Алкоголь, сигареты? — Не употребляем и не торгуем. Видимо, ему не понравился мой иронический тон. Настроение должно быть хорошим только у него. Я слышал, с таможней вообще шутки плохи. Один знакомый на вопрос «Есть ли что запрещенное?» сдуру брякнул: «Да. Кокаин, экстази и пара стволов с глушителями». Пошутил. Ну и получил по полной. У ботинок даже каблуки оторвали. — Национальное, значит? Он расстегнул чемодан Микко, не глядя пошарил внутри рукой. Ничего запретного не нащупал. Да и что запретного может быть у славного Микко? Это ж не араб с зеленой банданой на голове. — Закрывайте. В салон он даже не заглядывал. Опыт подсказал, что искать там нечего. — Можете ехать, — он занес колотушку над декларацией. И тут… Майский ветерок ворвался в раскрытую дверь «Ниссана» и сорвал платок с птичьей клетки. Канарейка мгновенно отреагировала приветственной трелью, которую услышал бы и глухой с противоположного берега речки Наровы. Естественно, услышал и таможенник. — Минуточку… Он опустил колотушку мимо декларации и заглянул в салон. Канарейка взмахнула крыльями, дав понять, что она не китайская игрушка, а реальная живая и гордая птица. — Это что? — Перст чиновника упирается в клетку. — Птица. Породы канарейка… Приятель передал для племянницы. На день рождения. — А документы на нее есть? — Какие документы? — Магазинный чек и сертификат от ветеринара. Что птица здорова, привита и не представляет угрозы населению Европы. Про население Европы было сказано без тени иронии, из чего я сделал вывод, что таможенник не прикалывается, а если прикалывается, то очень натурально. Само собой, ни про какой чек, ни про какого ветеринара приятель и не заикался. — Ну, она здорова, разве так не видно? — Я пальцем постучал по клетке. — Эй, птичка. Скажи-ка… Канарейка на сей раз не ответила. Как специально. Подлая тварь. — Мне не видно… А вдруг у нее птичий грипп? Птичий грипп, надо же… Он бы еще сказал — птичий насморк. Или птичий СПИД. — Послушайте, вам-то не все ли равно? Пускай это беспокоит сопредельную сторону. В конце концов, это не национальное достояние и не животное из Красной книги. — Порядок есть порядок… Должен быть сертификат, что птица здорова. Иначе я ее не выпущу… Отлично! Я поднял палец вверх и показал на пролетающих голубей. — Посмотрите — голуби спокойно пересекают границу. И что-то ни у одного в клюве я не вижу никакого сертификата. Таможенник бросил тревожный взгляд в небо, изменился в лице и сделал два шага по направлению к посту, но вовремя одумался. — Что вы мне голову морочите? Они летят сами по себе, их никто не перевозит через границу. Поэтому им и не нужен сертификат. — Тогда я выпущу канарейку, — я приоткрыл клетку, — а на той стороне поймаю. Формальности будут соблюдены. Шутка вновь не нашла понимания. — Вы нарушите законы Российской Федерации. — И что? — Будете привлечены к ответственности. Блин, да он робот какой-то. Сказал бы прямо, что денег хочет, так нет — сыплет казенными фразами, словно автоответчик запрограммированный. А с такими крайне тяжело общаться. И на русском, и на английском, и на финском. Можно, конечно, позвонить приятелю, но я уверен, это не выход. Справку он вряд ли подвезет, а если и подвезет, то не скоро. А у нас паром. |