Онлайн книга «Трудно быть мачо»
– Лично мне не звонил никто, – твердо заявил заместитель по АХЧ, глядя Чернакову в глаза. – А вы сами? – Понимаете, Вячеслав Андреевич, – Аршанский виновато потупился, – лично меня и «Забота» устраивает. То, что с вами случилось, могло случиться с каждым. Но Тагиров… Только это между нами. Аршанский воровато оглянулся на грузчиков, словно они подслушивали и могли доложить шефу о неблагонадежности зама. – Буду откровенен. Тагиров после этого дурацкого взрыва попросил меня подыскать новую контору. Мол, вы уже не справляетесь. Я звонил в кое-какие организации, но пока ничего достойного. – То есть, с нами окончательно решено не продлевать контракт? – Хотелось бы верить, что нет, но… Я объяснял Тагирову, что «Забота» не самый плохой вариант, но… Вы же знаете, он непробиваемый, как немецкий цемент. – Я с ним не общаюсь… У меня просьба. Если кто-то выйдет на вас с предложением об охране, дайте мне знать… – Насколько я в курсе, вы написали заявление об уходе. – И тем не менее. – Добро, если вам это чем-то поможет. Новое место не нашли? – Пока не искал. Охранник Лемешев нес скучную вахту на «рамке». Скучную, потому что рамка за последний час звенела лишь дважды, да и то ошибочно. Вячеслав Андреевич, не поздоровавшись, обрадовал бывшего омоновца хорошей новостью: – Нас в дознание вызывают. Тебя и меня. – Куда-куда? – В дознание. Служба такая приятная. Никогда не слыхал? – Типа ГАИ, что ли? – Почти. Расследует определенную категорией дел – угоны, алименты, хулиганство. Превышение полномочий сотрудниками охранных предприятий. Короче, фигню всякую. Трудятся там дознаватели. Дознают. Они строги, но справедливы. Один ждет нас прямо сейчас. – Зачем? – Объявить благодарность за добросовестную службу и отправить в крестовый поход. От слова «Кресты». Попросил захватить теплые вещи. Собирайся. Я жду в машине. Чернаков подозвал охранника из зала. – Смени Юру на рамке. Тот кивнул и занял пост. Лемешев откровенно расстроился и растерялся, зачем-то принявшись крутить головой, словно ища подмоги. – Да, но… – Не тормози. Туалет там есть. Вернее, параша… Вячеслав Андреевич покинул супермаркет и сел в машину. Через пару минут появился Лемешев в накинутой поверх формы «Аляске». И был он недостаточно весел. – Чего ты так страдаешь? – с ухмылкой спросил Чернаков, выруливая на проспект, – обещали больше не трогать? – Да надоело все это… Сколько можно таскать туда-сюда? – Увы, все только начинается, Юра. Как в песне… Короче, – он резко сменил тон с милого на шпионский, – мне приятель утром позвонил. В одном кабинете пару лет сидели. Он сейчас в этом районе старшим опером. – И что? – еще больше пожух охранник. Чернаков остановил машину. – А то! Херово дело! Есть команда нас с тобой оприходовать на нары. Якобы, чуть ли не из Москвы звонили. Показательный процесс. Слишком много жалоб от населения на частных охранников. Вот и хотят приструнить. – А почему именно нас? – на Юриных щеках вспыхнул румянец, что говорило о начавшейся в его душе панике. – Тебе спасибо. Ты бы больше языком молол. Да еще под этим подписывался. Чистосердечное признание, конечно, иногда смягчает вину, но отнюдь не освобождает от геморроя. Сейчас группа захвата сидит в коридоре под видом гражданского населения. Целых шесть рыл. Усекаешь, кого захватывать будут? Нас с тобой. По три бойца на брата. Не веришь, могу позвонить приятелю, сам поговоришь. Или поедем, заглянешь в коридор… А группу захвата заказывают, когда человека хотят закрыть. – Куда закрыть? – Под замок! Ты ж профессионал, сам знаешь! Хочешь поддержать человека в трудную минуту и расположить к себе, назови его профессионалом, а еще лучше умным. Или просто гениальным. – Поэтому, ежели не желаешь встретить Новый год в узком кругу, давай соображай. Кстати, круг будет не из ментов-оборотней, а из тех, кого ты недавно дубинкой по хребту гладил. – По…Почему? – А потому что ты бывший! Я то со своим «пенсионным» еще пристроюсь в нормальную «хату», а тебя ждет очень теплый прием. Аж дым из задницы повалит! Подставили, тебя, Юрок, подставили. Что ж ты так? Ответить охранник не смог. Видимо, живо представил, как его введут в угрюмый каземат и отрекомендуют: «Встречайте! Юрий Лемешев! Сержант в отставке! Отряд милиции особого назначения! Дворянин! Аплодисменты!» Сейчас он напоминал ребенка, случайно увидевшего, как злой папка снимает ремень. – Но есть шанс. Ребенок чуть ожил. – Ты мне сейчас, все, слышишь, все – как на духу! Я из-за тебя, пряника, садиться не собираюсь! Понял?! Да очнись ты! Чернаков слегка потряс охранника за плечо. – Да, да, понял… – Кто велел дать следачке такие чумовые показания? – Она… Сама, – едва слышно, словно нерадивый студент на экзамене, выдавил Лемешев. – Кто – она? Следачка? – Да… Говорит, вали все на начальника, мол, это он приказал, и тебе ничего не будет. – Чего-чего?… А если б я задержанных расстреливать приказал? Ты пошел бы сдуру, хлопнул пару человек из карабина, а потом бы заявил – мне Чернаков велел! И что? Дальше бы гулял? Лемешев захлопал ресницами. Но не взлетел. Мешала крыша авто. – Юрий, не обманывай папу. Следачка не дура, чтоб такое предлагать… – Правда, правда она… Я ж откуда все эти ваши тонкости знаю? Она пообещала, что все нормально будет… – Для кого нормально? – Для меня… – А для меня? Чернаков прострелил охранника взглядом. Лемешев напрягся, словно ожидая удара. – Наверное… Вячеслав Андреевич нажав на газ, резко вклинился в поток. – Вот сейчас и узнаешь. Про «нормально»… – Мы ку-куда? – На новогоднюю елку! Копытину ты задерживал? Ты. Ценник ты в рамку сунул? Ты. Сам признался. Вот и сядешь. А я не собираюсь. Не приказывал, я тебе, Юра, ничего, не приказывал! И нигде не расписывался!… Что за живот схватился? Блевать тянет?! Лемешев скрючился, словно вареная креветка. – Я предупреждал – все, как на духу! Про следачку жене рассказывай сказки! Перед сном. В последний раз спрашиваю – кто? – Да, клянусь – она… Бросив взгляд на охранника, Чернаков понял, что тот не врет. Нет у Лемешева артистических способностей, чтобы так играть. Но, с другой стороны, каков расчет многоуважаемого следователя Маргариты Викторовны Яблонской? А вдруг, Юрик отказался бы… Если только… |