Онлайн книга «Трудно быть мачо»
Свисток. Пошли. Побежали. Ускорились. Дамочка, нагруженная покупками, устало двигалась к дверям подъезда. Темно. Никто не увидит. Можно играть смело. Доценко наблюдал за ходом игры уже не из машины. А пробираясь к месту соревнований наискосок, по заснеженному газону. На ходу поздоровался с грустным снеговиком на детской площадке. Один из игроков выхватил из-под куртки биту. «Здравствуйте. Наша фирма проводит благотворительную акцию – отдай свою машину в пользу инвалидов ума и умри спокойно»… * * * А в это нелегкое для страны время… У Харламова был обрез. Сделанный из личного охотничьего карабина. Совершенно законный, легальный обрез. Заряд картечи, выпущенный из такой игрушки, превращает бутылку в стеклянный песок. А голову человека – на усмотрение читателя. И черная дырочка ствола смотрела прямо в лоб Чернакова. Калибр убедительный, внушающий уважение. Но потом ствол поднялся и повернулся в сторону Виктора Ильича Щербины. – Не понял… Ты кто такой? Интонация говорила, что бывший обэповец рассчитывал увидеть кого-то другого. – Сядь на лавку. И не дергайся. Мозги вышибу. Не опуская обреза, Харламов помог Чернакову подняться с пола. – Андреич, ты как? Цел? Щербина сунул руку подмышку. – Не понял, что ли? – осадил его Харламов, – пуля-дура. – Чешется. – Потерпишь. Чернаков поднялся на ноги, присел на полати, выдохнул. Попариться бы сейчас. Дабы нормализовать мыслительный процесс. Соображал он в настоящую секунду с трудом. Зачем Харламов устаивает этот спектакль? Пока Вячеслав Андреевич искал ответ на этот нелегкий вопрос, дверь отворилась, и в парной объявилась еще одна знакомая личность – Василий Степанович Глухарев. Генерал в отставке. Без веника и без тазика, но в одежде. «С легким паром». Произошедшее за этим Чернаков воспринимал не совсем адекватно, что и не удивительно. Полено – не расческа. Да и стресс – не санаторий. Боль опять охватила голову, картинка и звук поплыли, размылись, словно на упавшем с тумбы телевизоре, потом и вовсе перевернулась вверх ногами. Рванувшийся к дверям Щербина, вставший на пути Харламов, мелькнувший перед глазами короткий приклад обреза, кровь из сломанного носа, возня и конечно – много, много, много мата… (Спонсор задержания – словарь жаргонных слов и выражений русского языка. Издание третье – дополненное). * * * – Так больно? – Нет. – А так? – В зависимости от стоимости лечения… Шутка. Не больно. Врач оставил Чернакова в покое и присел за стол заполнять какой-то бланк. – Скажите, доктор, он умрет? – осторожно полюбопытствовал сидящий на диване остряк Глухарев. – Обязательно. Все там будем, рано или поздно. Лично я загнусь в мучениях от острой финансовой недостаточности. Если же вы имеете в виду ближайшее будущее вашего друга, то – и не надейтесь. Ничего страшного. Сотрясение, конечно, есть, но через пару дней все пройдет. Рану я обработал. В стационаре наложат швы. – Правильно. Настоящий коммунист не должен умирать лежа на больничной койке. Только в бою… – Обязательно надо в больницу? Может, само заживет? – Чернаков поморщился и дотронулся до повязки. – Дело ваше, но я бы лучше лег. На всякий случай. – Конечно, конечно, – поддержал генерал, – отдохнешь, человеком станешь. Чтоб за новогодним столом сидеть со здоровой головой, и чтоб утром она не болела. Доктор, вы не уезжайте без него. И в военно-медицинскую, отвезите, если не сложно. Я позвоню туда, договорюсь. – Отвезем, где есть место. С академией потом сами решайте. Из двери соседней комнаты дома заглянул один из охранников «Планеты». – Василий Степанович, гляньте, что нашел, – он покрутил перед носом мобильный телефон, – на столе валялся. Бабский. – И чего? – Стал картинки рассматривать, а тут – во, наш отдел красок сфоткан. – Положи на место. Пускай убойный отдел изымает. Они уже летят с песнями. Всем составом. С мигалками и сиренами. Охранник кивнул и исчез. Генерал подошел к Чернакову и несильно похлопал по плечу. – Ты уж извини, Слава, что твой затылок пострадал. Отлежишься, я тебе все объясню. Сейчас не стоит голову заморачивать. – Да не поеду я в больницу… Дома отлежусь. «А где теперь мой дом? Нет у тебя дома. В больничке жить будешь». – Не выдумывай. Ты мне нужен здоровым и трезвым. Машину твою ребята к «Планете» перегонят. У Глухарева зазвонил мобильник. – Да. Слушаю… Что?!… Где?! Ох, е… Сейчас приеду. Он раздраженно захлопнул «раскладушку» – Час от часу!… Стаса ранили!… Огнестрел! – Где? В «Планете»? – На Юго-западе! Он тоже кого-то завалил. Подробностей не знаю, в «Планету» из местной милиции позвонили. Чего его туда занесло? Черт! Сплошные подарки к Новому году! Ну, разве здесь бросишь пить? Я полетел. Когда «Скорая» подъезжала к воротам одной из городских больниц, Чернаков попросил врача: – Остановите, пожалуйста. Я все-таки дома отлежусь. – Дело ваше. Подпишитесь, что отказались от госпитализации. – Давайте. До Юлиного дома он доехал на метро. На турникете долго не мог попасть жетоном в щель. Подошел милиционер и крайне вежливо поинтересовался, не пьян ли пассажир, не имеет ли случайно колюще-режущего оружия и не желает ли предъявить документы с пропиской? Пассажир молча снял шапку, обнажив перебинтованную голову. Милиционер тут же извинился и проводил раненого пассажира до эскалатора. Внизу его встретил другой милиционер и посадил в вагон, попросив других пассажиров уступить ему место. А потом оба милиционера поднялись в пикет и доложили сидящему там проверяющему, что на станции все спокойно и никаких происшествий не зарегистрировано. Позвонить Юле было неоткуда, трубка пала мученической смертью в баньке Галины Михайловны Копытиной. По дороге Чернаков заскочил в круглосуточный мини-супермаркет, купил бутылку коньяка и шоколадку. Поднялся на этаж, позвонил в дверь. – Слава, что случилось?! Что у тебя с головой?! – Под лед провалился. Это была славная рыбалка… И фотография и портрет висели на прежних местах. Чернаковский чемодан покоился в углу, за шкафом. Вячеслав Андреевич прошел на кухню, достал две рюмки, откупорил коньяк. Юля полезла в холодильник. |