Онлайн книга «Черный мерин»
|
Глазунов замысловато и громко постучал в дверь. Я бы не повторил такой стук при всем желании. Спустя несколько мгновений лязгнули запоры, и дверь тяжело пошла вперед. – Здрасте, Егор Михайлович… Бородатая физиономия с угристой кожей сияла чистой младенческой улыбкой. – Привет. Коньяк есть? – Обижаете!.. Дагестан, «Хенесси», «Реми Мартен»… – Давай «Хенесси». – Момент… Вам в коробке или так? – В коробке. Физиономия исчезла. В дверную щель я заметил стол с батареей пустых разномастных бутылок и пару умелых волосатых рук, ловко протирающих их губкой. – У них нормальный коньяк,– не дожидаясь моего вопроса, пояснил Егорка,– не бодяжный. Вернее, бодяжный, но качественный. Мы всем отделом здесь затариваемся, никто еще не умер. А чего переплачивать? Ты, кстати, тоже можешь. Пароль, главное, запомни. Егор повторил стук. Я попытался запомнить. Тут же высунулась физиономия. – Бегу, бегу… Пожалуйста. Руки протянули нам фирменную коробку из-под «Хенесси». Глазунов кивнул мне, и я отдал прыщавому виноделу сотню. – Секунду… Сдача. Винодел вернул мне полтинник. Неплохо, однако… – Заходите, всегда рады!.. – Пока… Дверь закрылась, строгий Чубайс посмотрел на меня с укоризной. – Ты знаешь, сколько стоит настоящий «Хенесси»?– спросил я. – Тысячи две. Не волнуйся, этот не хуже,– Глазунов кивнул на коробку.– Найдешь хоть одно отличие, я подарю тебе свой ствол. Ребята коньяки в аэропорт поставляют, в дьюти-фри и в кабаки центровые. Никаких проблем… Скоро миллионерами станут, из подвала на Невский переедут… Вялый обитал на втором этаже, в угловой парадной. Когда после третьего звонка он наконец открыл дверь, наши интеллигентные носы подверглись массированному обстрелу бронебойного зловония, которое не снилось даже самому загаженному вокзальному сортиру. Самого Толика я ни за что бы не узнал, встреть его на улице. Когда я видел его в последний раз, он весил примерно семьдесят кило при росте метр семьдесят. Сейчас его фигура представляла собой шарообразный кусок студня, из которого торчали ручки-окорока. Овал лица превратился в круг, обрамленный трехнедельной бородой. Длинные засаленные волосы лоснились при свете коридорной лампочки. Гардероб тоже радовал изысканным стилем. Черная маечка, едва доходившая до утонувшего в складках жира пупа. Брезентовые шорты, усеянные пятнами от соуса. Шлепанцы с оторванными хлястиками. Маечка, судя по всему, когда-то была белой. Вялый настороженно стрельнул красными слезящимися глазами-щелками: – Вам кого?.. – Тебя, блин! Чучело! – скривился в улыбке Егорка.– Ну ты и раздобрел! – Простите, а кто вы такие? – Вялый, у тебя Интернет совсем память отшиб? Выйди из матрицы! – Глазунов пощелкал пальцами у расплывчатого лица одноклассника.– Я это! Смерть твоя! Виртуальная! Ха-ха-ха!.. Завьялов вздрогнул и тут же раскрыл объятия. – Му-жи-ки… Егорка, Темыч!.. Извиняйте… Процессор завис,– Вялый постучал ладонью по лбу,– глюканул. Не обращайте внимания. Сейчас перегружусь. Заходите. Егоркин одноклассник пододвинулся, пропуская нас. – У меня бардачок небольшой… Спама 1 многовато. Валяйте в комнату. Насчет «бардачка» хозяин поскромничал. Мы прошли по годами (веками!) не мытому коридору, заваленному коробками из-под пиццы, пустыми лимонадными и пивными банками, белыми куриными костями и черт знает чем. На конкурсе самого загаженного жилища Вялый переплюнул бы негров Зимбабве, ночующих в картонных коробках возле мусорных свалок. Точнее, он переплюнул бы и сами свалки. Комната недалеко ушла от коридора. Те же коробки, бутылки, россыпи пустых сигаретных пачек, сантиметровый слой пыли (хоть картошку сажай!) и прочие составляющие «небольшого бардачка». Из мебели – незаправленная тахта с бельем того же цвета, что и майка, пара стульев, старый сервант с посудой и стол со светящимся на нем монитором. Перед столом – ведро, прикрытое крышкой. Шторы опущены и, похоже, никогда не поднимались. Вместо солнца настольная лампа с черным (бывшим белым) абажуром. – Ты бы подмел, что ли…– посоветовал Глазунов, выбирая место, куда можно безопасно присесть. Подмести… Здесь бригада профессиональных мойщиков за неделю надорвется. Проще взорвать и построить новую хату. – Да все руки не доходят,– чуть смущенно улыбнулся Толик.– Присаживайтесь. Он завернул простыню с края тахты. Мы осторожно сели. Зловоние усилилось. Его источник, скорее всего, скрывался в ведре. – Бабка-то где? – морща нос, спросил Глазунов. – Так на даче… В Синявино. Она там круглый год живет. Сюда и не приезжает. – Оно и видно. Ты уверен, что она жива? – Типун тебе на язык!.. – Окошко можно открыть? – Можно… Но лучше не открывать… Дубак на дворе, не простыть бы… Мы с Егоркой переглянулись. – Какой дубак, Толик? Двадцать градусов. Август… – Как август?..– во взгляде Завьялова читалось неподдельное недоверие. – Говорю ж, выйди из матрицы, юзер хренов! Мы, по-твоему, почему не в шубах?.. Толик похлопал глазами, потом подошел к окну и осторожно выглянул на улицу, отодвинув штору. – Во, черт! Вчера ж снег лежал… Мы переглянулись еще раз. Вялый не дурачился. – Это в другой реальности снег, старичок… Тебе точно перегрузиться пора,– постучал по голове Глазунов.– Хочешь, на пятнадцать суток тебя оформлю для возвращения на родную землю?.. – Нет, не надо,– заторможенно ответил одноклассник, опускаясь на вращающееся кресло возле монитора. – Ты, вообще, на улице когда последний раз был? – Вчера… Кажется. Или позавчера. Снег лежал… – Да, Вялый, здорово тебя в матрице приложило… Спасать пора. Егорка поднялся с тахты, распахнул шторы и открыл форточку. – Мне говорили, что у тебя клин, но чтоб до такой степени… Ты жрешь-то что? – Пиццу… Иногда курочку. – То есть, в магазин все-таки ходишь? – Нет… По инету заказываю. Привозят… – А платишь чем?… Или у тебя в сортире бабкин миллион спрятан? – продолжал дознание Глазунов. – На бирже играю… Тоже по инету. Деньги на свой счет перекидываю. Удобно. Никакого нала. – Ну, ты даешь! Совсем web'анутым стал! – Егорка покрутил пальцем у виска.– А девки у тебя тоже виртуальные? Или они тебе не нужны? |