Онлайн книга «Пепел и золото Акелы»
|
Мы болтались по свету в земле и воде, И совершенно случайно мы взяли билеты На соседние кресла на большой высоте. И мое сердце остановилось, Мое сердце замерло. Мое сердце остановилось Мое сердце замерло! Клепа и Байбак замешкались перед входом (может, попытались склеить студенток?), и когда вошли в заведение, запотевший графинчик уже маячил по стойке смирно перед майором. Да и майор уже несколько отличался от того гражданина, который сидел за столом три минуты назад: узел галстука ослаблен, поза разморенная, глазки блестят, так и хотелось поверить, будто этот клиент уже принял на грудь грамм двести и является заурядным завсегдатаем бара – тихим алкоголиком-одиночкой. И ровно тысячу лет мы просыпаемся вместе, Даже если уснули в разных местах. Мы идем ставить кофе под Элвиса Пресли, Кофе сбежал под “Propellerheads”, ах! Клепа и Байбак с порога сторожко осмотрели зал, больше всего внимания уделили в меру шумной компании парней и бармену с читающим меню, будто впервые видит, официантом. На Юрия Витальевича они почти не обратили внимания, но вдруг уверенно направились к его столику. – Свободно?! – А то! – благодушно откликнулся «поддатый». – Громче говори! Слышь, братуха, мы в этом городе чужие, сами с северов. «Сургутнефтегаз», слыхал?! – Ась? – «Сургутнефтегаз»! – С Сургута?! – Кудрявцев, устав пытаться переорать дикую музыку, просто приглашающее выдвинул стул из-за стола. Клепа присел на краешек. Байбак сам себе выдвинул стул. Намерения подсевших были для Юрия Витальевича прозрачны, аки горный воздух. Антикварных бирюлек у подельников оставалось на день. Пиночета в большом городе они потеряли безнадежно и теперь шакалили, кого бы наспех обобрать. А тут расселся в баре клиент, уже не слабо подогрет и еще на триста граммов замахивается. Грех пройти мимо. И, может быть, ты не стала звездой в Голливуде, Не выходишь на подиум в нижнем белье, У тебя не берут автографы люди, И поешь ты чуть тише, чем Монсеррат Кабалье. Ну и я, слава Богу, ни Рикки, ни Мартин, Не выдвигался на “Оскар”, Французам не забивал. Моим именем не назван город на карте, Но задернуты шторы и разложен диван. – Как там в Сургуте?! – Если эдак повернулись обстоятельства, Кудрявцев решил пока не противиться течению. А параллельно стал морщить лоб, вспоминая телефон и фамилию лейтенанта из здешнего отделения. Наклевывалась интересная комбинация. – Нормально! Капусты море, но дубарь страшенный, и гнус до жил кожу прогрызает! – степенно играл роль Клепа. – Приехали квартиры покупать, хватит с нас северных сияний! – подыгрывал Байбак. – Мужик, может, тебя угостить за знакомство? «Конину» будешь?! – И уже нарисовавшемуся рядом официанту: – Бутылку коньяка. Это, это и вот это! – Байбак потыкал пальцем в меню, не утруждаясь прочитать, что заказывает. Я наяву вижу то, что многим даже не снилось, Не являлось под кайфом, Не стучалось в стекло. Мое сердце остановилось Отдышалось немного… И снова пошло! – Ну, вздрогнем? – Может, подождем, пока закусь притаранят? – Да фиг с ней! – Ну, вздрогнем! – За знакомство! – Юрий! – Толик! – Просто – Клепа! Майор очень удивился, что подсевшие граждане уголовнички назвались собственными именами. И очень это майора напрягло. Решили не церемониться и обобрать клиента до закрытия заведения? Знакомого лейтенанта в здешнем отделении звали Виктор Сунчелеев, а вот номер телефона не хотел вспоминаться мучительно. Записную же книжку при «свидетелях» майор доставать не рисковал – там между страницами полно милицейских и адвокатских визиток. Стоит Клепе скосить глаза через плечо… Мое сердце остановилось, Мое сердце замерло. Мое сердце остановилось, Мое сердце замерло. И мое сердце astalavista, Мое сердце замерло. И мое сердце остановилось, Мое сердце замерло. – Дай бог, чтоб не последняя! – За знакомство! Дзин-н-нь! – Хорошо пошла. – А кем трудишься, Юрик? – Кондиционерами торгуем. – А прикинут ты ничего. Наверно, платят хорошо? – Не жалуюсь! – И, небось, холостяк, сам своему кошельку хозяин? Если бы Кудрявцев сейчас заявил, что женат (кольца на соответствующем пальце нет), урки с разработкой клиента поторопились бы. – Много баб, это больше чем одна, законная, – прикинулся майор заправским ловеласом. – Мы вот переселимся, тоже работу искать надо, у вас мест нету?! – Поищем, для хороших людей. Кудрявцеву было ясно, как дважды два, что не пройдет и пяти минут, как урки начнут к торговцу кондиционерами напрашиваться в гости с прицелом на ночевку. В динамиках пришла очередь Алсу: Кто это выдумал, где это видано, Чтоб полюбить, мне еще надо вырасти, А пока и думать рано о любви своей. Как в этом городе жить в этом холоде? Ну, почему до сих пор не приходишь ты, Я тебе ключи оставлю от своих дверей. – Урод! – Клепа затушил окурок о морду приклеенного между солонкой и перечницей тиранозаврика. Завоняло химией, и Кудрявцев наконец вспомнил телефон Виктора Сунчелеева. Иногда я жду тебя, как звезда веду тебя И тогда мне кажется, что плывут облака подо мной. Иногда зову тебя, иногда пою тебя, Знаешь, я ищу тебя, ищу уже давно. * * * Капитан «Маршала Гречина» и первый помощник курили на мостике. Ветерок игриво мыкался без конкретной цели и доносил то терпкий аромат скошенной травы, то болотную вонь, умноженную на писк комаров. Стены камышей мерно раскачивались из стороны в сторону и калейдоскопно переливались с буро-зеленого до зелено-серебристого. Маршалогречевцы от матросов до капитанов ходили в Кижи не меньше чем раз в неделю, и никого из них побродить по обросшему кольцом камышей и понурых ив острову, разумеется, не тянуло. |