Онлайн книга «Красный терминатор. Дорога как судьба»
— Пензенский я, от Кири. По делам тутова. С делами, вишь, туго. А Киря говорил, плохо будет — к Князю иди, адресок этот шепнул. Князя, говорил, все тутова знают и покажут. Показывай, с меня угощение, с Князя слово ласковое получишь. Эх, не настолько пьян оказался этот губастый. Видать, просек вранину, нутром уголовным почувствовал, что не свой перед ним и Князь ему не для совместных дел нужен. Дернулся губастый, пытаясь вырваться из фальшивых объятий и убежать к своим — шухер поднимать. Но Федор и такой поворот предвидел. От удара в солнечное спелетение уголовник, ойкнув, согнулся пополам. И получил добавку солдатским локтем в лоб. Как раз в этот момент в коридоре появились люди. В виде двух девиц с коротко остриженными волосами. Пришлось товарищу Назарову совсем по-дружески, то есть крепко-крепко, обнять готового сползти на пол губастого и пьяно замычать какую-то песню. И мычать, пока девицы не пройдут мимо. — Вот они, мужчины, — довелось при этом услышать Федору Назарову, — во всем своем великолепии. Отупевшие, довольные собой и ни на что не способные. Когда девицы скрылись и никто другой пока в коридоре не объявился, Федор потащил губастого к замеченной им поблизости мрачной, грязной и пустой лестнице, чтобы на одной из темных площадок потолковать с мазуриком серьезно. То есть вдавив в ребра опрашиваемого револьверный ствол… * * * Скрипели под ногами доски настила. — Серега! — послышались из зала радостные крики и выстрелы. — Давай, иди, не бойся ты, рязанские всюду прорвутся, — подталкивал Ракова в спину Сергей Есенин. — Да я того, — бормотал Марсель Прохорович, — не артисты мы, непривыкшие. Они остановились, покачиваясь над керосинками рампы. Есенин вздохнул глубоко. На выдохе гаркнул в зал: — Слушать сюда! Сергей Есенин представляет! Мой начинающий друг… — Как там тебя? — он повернулся к Марселию. — Товарищ Раков я, — прошептал красноармеец. — Господин Раков! Любите его! — бросил Есенин в зал и ткнул своего протеже в бок. — Читай, публика ждет. Марсель плохо понимал, что же такое происходит, осмыслить событийные закрутки мешала плотная самогонная завеса. Прохорычу оставалось лишь подчиниться всему этому обрушившемуся на него бреду. Он сказал, поглядев в темноту зала: — У Кибитина, того, половой… Иван… слагал-с… — Не пори чушь, читай! — рука Есенина ободряюще легла на плечо. Раков отер губы тыльной стороной руки и тихим голосом начал: Где Рязанская застава, Там стоит трактир большой, В отделении направо Служил Ванька половой. — Громче ты! — прервал чтеца выкрик из зала. Три копейки, пятачочек Часто в пояс он совал, И с тарелки в рот кусочек Он без промаха бросал. Раков закрыл уставший рот. Зал безмолствовал, переваривая. — Вот так вот! — воскликнул Есенин, подняв указательный палец, — Съели? Как слагать-то надо! Ну, а меня будете слушать? Боец Раков уходил со сцены, слыша сзади голос земляка Сереги: Не бродить, не мять в кустах багряных Лебеды и не искать следа… Доски сцены под ногами Марселя Прохоровича ходили ходуном, как палуба в шторм. В голове бушевали ветра и, как вымпел на мачте, билась одна-единственная мысль: «Товарищ Назаров будут ругаться…» Корявые ступеньки, помогающие возвращаться со сцены в зал, под бойцом Раковым принялись отплясывать джигу. Боец не удержался на них и полетел вниз. И попал точно в чьи-то объятия. Перед глазами опускался-поднимался дешевый жемчуг на длинной нитке. Пахнуло приторно-сладкими духами. Боец Раков обнаружил свою голову в удобной теплой ложбинке. — Ах, — прозвенело над его ухом, — как чудесно! Я так люблю поэтов! К Марселю Прохоровичу без промедления вернулась былая устойчивость, он выпрямился и увидел перед собой — Женщину. Она показалась ему прекраснейшей на свете. В чарующем самогонном тумане проступали очертания круглого лица, украшенного многообещающей улыбкой. Ослепительно сверкали крупные медные серьги. Глубокое декольте открывало волнующий вид на пышные холмы. И при этом обладательница подобного богатства говорила: — Пойдем со мной, голубок! Я поблагодарю тебя за стихи. Здесь столько совершенно пустых комнат! Товарищ Раков как-то сразу позабыл о своем командире, товарище Назарове, да и о деле, что привело их в такое замечательное место. Декольте и его содержимое заполонило мир, сузило его до размеров совершенно пустой комнаты. В которую очень захотелось попасть. И поскорее. Боец Раков почувствовал, как теплая ладонь обхватила его запястье. Марсель с удовольствием покорился ей, давая себя увести. * * * На этой, непарадной, лестнице было грязно и пусто. «Славное место, — подумал Федор, — тут нам никто не помешает. Спущусь пониже — там совсем хорошо, полная тьма». И вдруг сзади раздалось шарканье. Федор резко повернул голову: — Вам не помочь, милостивый государь? Немолодой, среднего роста, чуть полноватый господин, хорошо одетый, в пенсне и шляпе, с аккуратной бородкой и при тросточке. Который в этом особняке пару раз попадал в поле зрения товарища Назарова, но ничем солдата не заинтересовал. «И откуда он только так внезапно и не вовремя выполз?» — посетило красного командира недоумение. — Вашему другу худо? — участливо спросил аккуратный господин. — Щас будя хорошо. Сами управимся. Без буржуев, — грубо отрезал Федор, надеясь, что господин обидится и уйдет. Но тот не обиделся и остался. И даже сказал: — Я все-таки позволю себе дать вам совет. Положите вашего друга так, чтобы он поспал, отдохнул подольше. Желательно не меньше часика. Тем временем я попробую разрешить все ваши затруднения. Вы ведь ищете Князя, не так ли? Назаров пристально взглянул в глаза, увеличенные пенсне. Простодушные, честные глаза, черт побери. — Да-да, я знаю, вы ищете Князя. Пускай это вас не удивляет, но я — его доверенное лицо. Мне сообщили, что вы проявляете повышенный интерес к вышеупомянутому Князю. И мне поручили выяснить обстоятельства, заставившие вас искать встречи с моим доверителем. Губастый замычал, приходя в себя, зашевелился. — Решайте с вашим другом, — господин ткнул тросточкой в уголовника. — Если вы хотите продолжить вечер в его компании, то… — он пожал плечами, — ваша воля, я так и передам. |