Онлайн книга «Право на выбор»
Взяв Антона за плечо, Шурыгин вывел его в соседний кабинет, видимо, директорский, так как там были и шкафы, и мощный дубовый стол. — Зря вы это, — тихо и буднично сказал Антон. — Никакой юридической силы мои показания иметь не будут. — Да ну, — удивленно сказал Шурыгин, — и, схватив Антона за плечи, заорал глядя ему в лицо. — А ты знаешь, что бывает за сопротивление при задержании? А ты знаешь, ЧТО ТЫ МОЖЕШЬ НЕ ДОЖИТЬ ДО БОЛЬНИЦЫ? НУ, ОТВЕЧАЙ, ЗНАЛ? В эту минуту из соседней комнаты раздался радостный рев. Вбежал Дрынов, чуть не прыгая от счастья. — Командир, я триста баксов заработал. Вот, оказывается, кто у них художник, — и показал толстую папку с рисунками Антона. Антон каким-то чудом извернулся из рук Шурыгина, прыгнул к Дрынову, но Шурыгин выставил ногу Антон растянулся посередине комнаты. Когда Антона перевернулся, чтобы встать, он увидел стоящих над ним Шурыгина и Дрынова. Они с интересом разглядывали рисунки, иногда хихикая. — Ха. Да тут не только про Батьку. Еще какая-то девчонка везде. — Ну, девчонок в сторону. Потом Шурыгин опустил руку, схватил Антона за шиворот и поставил на ноги, взглянув прямо в лицо. Антон тоже поднял голову. В глазах Шурыгина уже не было прежней наигранности. В них стояло то, что пожалуй можно было назвать участием. — А вот это уже серьезно, — сказал он. — Влип очкарик! * * * — Считаю до трех. Если ты будешь отвечать мне только «да», больше не трону. Твоя фамилия Аржанин? — Да. — Ты малолетний ублюдок? — Да. — Ты напишешь все, что я скажу? — Да. — Вот тебе бумага. Двадцать минут, чтобы все перекатать и поставить свою подпись. Потом то же самое скажешь на камеру и в диктофон. Понял? Чего башкой киваешь? Три раза подряд отвечай: «понял»! — Понял. Понял. Понял. * * * — Вот вы в своем недавнем интервью, прямо так и сказали: надо быть реалистами. Надо, Юрий Петрович, непременно надо. Ведь сейчас дороги в России строят и чинят не какой-нибудь советский Госдорстрой, а власти больших городов: Лужков в Москве, Яковлев в Питере, Лебедев в Нижнем Новгороде. Эти господа дорожат городским бюджетом и покупают ту технику, которая и дешевле, и экономичней, а главное — производительней. Надеюсь, у вас нет рычагов давления на Лужкова, чтобы он купил ваши катки? Или может есть? Откройте тайну, Юрий Петрович. Ведущая. Иван Савушкин, вам замечание за неэтичное ведение дискуссии. — Я государственник, — медленно сказал умотанный Батька, чуть ли не с полминуты подумав над тем, что же сказать. — Государству наша техника всегда была нужна и будет нужна. — Тогда почему государство ее у вас сегодня не покупает? Или может сейчас президент у нас не государственник? Юрий Петрович, вы молчите покороче! Ведущая. Иван Савушкин, вам замечание за неэтичное ведение дискуссии. — Не знаю. Откуда знать. — Зато я знаю, что государство сейчас требует от каждого собственника или директора: работать, платить зарплату людям, платить налоги. Вы не делаете ни первого, ни второго, ни третьего. Так какой вы государственник? — Ты парень производства не знаешь. — Я два завода уже поднял, — ответил Савушкин. — Когда стану мэром, буду третий поднимать. В чем-то вы правы, Юрий Петрович, я пока мало разбираюсь в производстве катков. Я и в кирпиче когда-то не разбирался. Теперь — разбираюсь. Жизнь заставила. Но в моей предвыборной программе есть план реанимации завода «Красный каток». Он, уж, поверьте, более реалистичен, чем ваша идея взять деньги в долг, запустить сборочный цех и потом ждать, когда же кто-нибудь чего-нибудь купит. И, кстати, о программах… — Ванюша, давай перекурим. — Ладно, — пожал плечами Савушкин. — Долго не курите, здоровью вредно. Батька огрызнулся сквозь зубы, быстро вышел в соседний кабинет. У дверей встал охранник. Батька достал мобилу. — Алло, Шурыгин, как дела? — Процесс пошел. Двоих уже дожали, пишут объяснения. А еще для тебя сюрприз. Угадай. — Мля, времени нет гадать. Что? — Мы кукрыникса поймали. Среди этих. — Он что, малолеток? — Да. Из лицея. Антон Постников. Он у них художник и бухгалтер в одном лице. — Слушай, дай ему ремня. Хорошего. Чтобы почувствовал. А когда почувствует — пусть начнет колоться. Я хочу, чтобы он пошел бы главным. Что он все это придумал, и стекла бить, и прочее. Пусть будет организатором. Но перед этим — ремня. Как следует. Как от родного папаши не попадало. * * * — Почти такая же история была у нас в Вологде. Ну как, такая же, конечно, другая, ничего одинакового не бывает. Там тоже есть Заречье, не такое как здесь, наоборот, самый крупный городской район и самый нищий. Задача там была, одного кандидата забить — Суркина. У этого Суркина была куплена районная ментовка, а наша бригада расклейщиков лепила на стены листовки без выходных данных. Четверых ночью менты повязали, привезли в отделение, взяли в оборот. Те раскололись, выдали бригадира. Бригадира тоже повязали и так могли уже выйти на наших. Тогда ответственный за проект, Витя Заец приехал в ментовку. Его спрашивают: «Ты кто?». «Ну, допустим, свидетель». «Фамилия?». «Ну, допустим, Заяц.» А Евгений Заяц был местным Чубайсом, возглавлял местное РАО и постоянно рубильник переключал. Еще дружил с местным губером. Конечно, Витька играл на графи фола, да и не только фола. Но все обошлось. Менты подумали, да всех и отпустили. Теперь у нас так говорят: «Ну, допустим, Заяц». — Хороший прикол, Инка, — сказал Тараскин. — Только здесь это не сработает. Мы даже не знаем, куда их увезли. — Кроме «Перуна» и ОМОНа никто в городе камуфляж не носит. Насчет ОМОНа сейчас выясняют. — Еще был прикол: «Ну, допустим, Шевчук!» У Куклинса запела мобила, он слушал минуты полторы, потом повернулся к коллегам. — Сейчас в студии перекур кончится. Звонил Иван Дмитрич, попросил нас подключиться. Он до этого с Бариновым говорил, тот его просто умолял, говорил, что ментов ему по телефону поднять не удастся. Просил взять его охрану, свою охрану и попытаться найти. — Заморочки, — протянула Елкова. — Это не ОМОН, — сказал вошедший Гришин. — Я говорил с нашим бандитом, он сообщил: его людей на это не подписывали. Больше ничего не сказал, только когда я попросил его перечислить загородные достопримечательности, упомянул базу «Перуна». Начинать надо с нее. * * * — Ну как, накурились Юрий Петрович? |