Книга Злаки Зодиака, или Ижица-файлы, страница 20 – Игорь Чубаха

— Я промолчала! — гордо ответила Рая.

— Ну и дура! — фыркнула сестра Лариса, вспомнила про бутерброд, прицелилась укусить, но осознала тактическую ошибку, — Извини, я не специально. Мне вон тоже круиз на Гаити посулили… — «Ля-ля-фа-фа» — закончила мысленно она реверанс.

— А ты? — заинтересовано повела головой Алина.

— Знаешь, сколько козлов меня на Гаити звало? Обещает Гаити, а сам жмется в приличный кабак пригласить, — дальше объяснять Лариса не стала. Она постилась от лишних слов.

Чувствуя, что разговор уплывает не в ту степь, Алина напомнила объединяющую идею:

— Девочки, мы обязательно должны помочь Юрику.

— А что мы можем? — снова вспомнила про бутерброд сестра Лариса. — У меня расследуемое дело дамокловым мечом висит…

Рая чуть не ляпнула, что прекрасно знает все Ларискины дела, и хорошо, что удержала язык за зубами. Худой мир лучше толстой войны.

— На кого я дело свалю? — с тайной надеждой жаловалась миниатюрная сестра, — Дело о живом пластилине-убийце, еще та погань, принимает форму зубов, гвоздей, пуль…

Ее коллеги благоразумно не проявили интереса. Сеющиеся крошки заинтересовали приблудного голубя. Он засеменил вокруг. Сестра Рая от доброты душевной отломила половину обеда и стала по кусочку бросать птице. Если б она присмотрелась, то увидела, что к лапе голубя на нитке привязан и волочится какой-то черный, похожий на пуговицу предмет. Но сестра Рая не присмотрелась, она думала, как помочь опальному начальнику. Пусть все мужики тупицы, алкоголики и маньяки, Максима Храпунова ей было жалко.

Некоторое подобие идеи появилось у сестры Алины:

— Девчонки, просто мы должны найти его раньше остальных. И все рассказать!

— И предложить свою помощь! — обрадовалась Лариса, — Ведь он мне разрешал долбить брачные агентства по Интернету.

— А меня застукал на дежурстве с Тургеневым. И ничего, — призналась Рая.

Лариса и Алина навострили ушки, но сразу же вспомнили, кто такой Тургенев.

— А я вечно опаздываю. А он прощал, — вздохнула Алина. Она и не заметила, как уплела бутерброд. — Хотя загрузка у меня сейчас выше Нотердам де Пари, уже два дела глухарями повисли, и если я не выслежу одну сбрендившую колдунью… Представляете, девчонки, у нее раздвоение личности, и превращается она не в одну черную кошку, а в двух, а потом эти кошки… — Сестра Алина смахнула голубю крошки с плаща. Запустила ладошку в сумочку за платком и вдруг обнаружила там сигарету.

А ведь не курила! Уже неделю (в постели — не считается) и не собиралась. Повертев недоуменно находку в пальцах, сестра метко зашвырнула ее в урну. И сигарета, ударившись, казалось бы, ватным фильтром, о жестяную стенку чуть слышно брякнула, как сталь о сталь. Алина этого не заметила, она думала, как помочь опальному начальнику.

— У меня, подруги, тоже дел под завязку, — вздохнула Рая, — Один хиллер-душегуб чего стоит. Подходит обычно этот тип бочком к ничего не подозревающей жертве где-нибудь ночью на остановочке, льнет вкрадчиво, приобнимает за бочок, все время воркует «Манна-мана», и спокойненько так наматывает чужие кишки на локоть. Жертва в трансе, а Манна-мана смотрит ей в глаза с видом мелкого жулика, они как бы о чем-то торгуются. Потом Манна-мана себе уходит, жертва падает бездыханной, живот цел.

— Может быть, он скрывается у кого-нибудь из приятелей, — предположила Алина, имея ввиду, конечно же, Максимыча, а не Райкиного потрошителя.

— У приятельниц, — со знанием дела хмыкнула Лариса. Хотя в этом смысле ей не было до начальника никакого дела. Не ее — умопомрачительной красавицы — герой. Ведь у сестры Ларисы даже пальцы ног были прекрасны, как шея Нифертити.

Алина решила пропустить подначку мимо ушей:

— Ну, вот у него друг в магазине шубами торгует.

— В «Совмехкастории» или в «Лене»? — оживилась Лариса. «Ух, ты!» — подумала она.

— В каких-то «Дубленках на…». Их сейчас просто тьма расплодилась.

Взор Ларисы потускнел:

— Вряд ли он к честному мирянину отправится… — Лариса встала, грациозно потянулась, — Пора, подруги, на дыбу. Обед кончился.

— А вот еще у него был такой Дима, — вспомнила тоже покидающая лавку Рая, — Кастаньеду наизусть цитировал.

— А… — презрительно фыркнула гордо несущая прическу в офис Лариса, — Вечно в грязной джинсе, с немытыми патлами. В метро на переходе с «Владимирской» эзотерические книги продает…

— Зато умный! — заступилась сестра Рая, явно сегодня у нее был день, когда она жалела мужчин, вместо того, чтобы ненавидеть, и зло кольнула взглядом спину надменной сестры. Но так как они сейчас были заодно, Рая решила не обижаться, и даже заботливо сняла, пардон, с задницы сестры Ларисы прилипший мохнатый и колючий репей.

Репей упал под ноги и без умысла оказался растоптан. Со звуком, не более громким, чем крик убитого таракана. Но где-то на другом краю города снявши крест, сидящий в нежилой затемненной каморке перед гадальным зеркалом со свечкой Эдик Перов заорал, что есть мочи, потому что ослеп на гарантированную минуту. Потому что картинка с тремя беседующими сестрами в зеркале мигнула и пропала, а вместо этого поверхность зеркала вдруг полыхнула тысячей кислотно-ядовитых фотовспышек.

* * *

Максим переночевал очень весело — птицелюбы в простуженном Питере вымерли, как вид, но две-три фанатские голубятни на четыре с половиной миллиона жителей сохранились. Чем не явка? Тем более, традиционно эти фанерные пенальчики размещаются во дворах выше соседних пристроек и дарят идеальный обзор. А если вспомнить, что по Библии голубь принес в клюве оливковую ветвь алкоголику Ною, объявляя о финише Всемирного Потопа, то, значит, всякая черная душа будет обходить обиталища библейских птиц стороной.

Вытряхнув из шевелюры два ароматных птичьих пера, высморкавшись на асфальт и манкировав завтрак, Максим двинул решать насущные проблемы. Часы на башне ратуши у Гостиного Двора объясняли, что разумное утро только началось, зубы Храпунов почистил купленным в киоске «Орбитом». Отдельная обида, навстречу по поднимающемуся эскалатору не встретилось ни одной смазливой девчонки, «Наверное, я слишком рано сегодня выполз из берлоги» — сделал оригинальный вывод Максим.

Далее дело происходило только под землей, [26] там, где питерский народ переходит с одной ветки метрополитена на другую: кому нужна станция «Достоевская», а кому-встречному «Владимирская». Ессно, переход обжили арендаторы в охоте за праздным покупателем, жаль, коловращение масс частенько оттесняло притормаживающих у лотков зарплатников.

В том, что продавец эзотерической литературы Дима встретил вжавшего голову в поднятый воротник плаща Максима Храпунова без особого восторга, не было ничего сверхъестественного. И все-таки Дима кое-чем был обязан, и, кажется, пришло время возвращать долг.