Онлайн книга «Макияж для гадюки»
|
Камушки на платье, в ушах и на пальцах сверкали, а глаза девицы метали громы и молнии. — Зоенька! — заворковал хоккеист. — Да ты чего подумала? Женщина автограф для племянника попросила.., по-хорошему… Девица и сама, разглядев лицо Надежды и приблизительно определив ее возраст, смутилась. Ревновать к такому антиквариату было безусловно ниже ее достоинства. Однако она еще для порядка прикрикнула на хоккеиста,; — А вот, может быть, вы что-нибудь видели? — перекинулась на нее Надежда Николаевна и повторила свой вопрос. — А нечего девушек подвозить в таком возрасте и на такой рухляди! — недовольно проговорила еще не вполне остывшая Зоя, покосившись на «девятку», но устыдилась и задумалась. — Девушку.., нет, вроде бы никакую девушку я не видела… — ответила она наконец. Однако что-то в ее тоне заставило Надежду Николаевну продолжить расспросы. — А может, вы что-то другое заметили? Ну, необычное… Зоя поглядела с подозрением, но Надежду, если она хотела чего-то добиться, не так легко было смутить. Она твердо встретила Зойкин взгляд. — Вон, видите там столярку? — девица показала на неказистое одноэтажное здание в глубине двора. — Так вот вчера там, за столяркой, вроде драка была, как раз когда я к Виталику шла. — Драка? — переспросила Надежда. — А кто с кем дрался-то? — Да вроде ребята из столярки с какими-то чужими.., да не то что серьезная драка, а так… да я толком ничего и не видела! — Зоя пошла на попятный. — Да вы лучше Таньку спросите, может, она что видела, она вечно на крылечке курит. — Таньку? — заинтересовалась Надежда Николаевна. — А кто она такая, эта Танька? — Так она там, в столярке, работает. Не то секретарша, не то бухгалтер.., и заказы оформляет, и с бумажками всякими… — Ну, Зоенька, мы поедем? — подал наконец голос Виталий. — Нас там ребята уже ждут! — Большое вам спасибо! — проговорила Надежда, поняв, что больше ничего уже не узнает. — Привет Владимиру! — солидно проговорил хоккеист, и малиновый джип укатил, презрительно фыркнув мотором на старенькую «девятку». — Надо идти в столярку, — сказала Надежда подошедшему к ней Павлу Петровичу, — ты все слышал? — Слышал, — кивнул тот и спросил с уважительным интересом: — а ты что, Надя, правда этого спортсмена узнала? Вот уж никогда не думал, что ты так спортом интересуешься! — Да ничего я его не узнала! — развеселилась Надежда. — Просто на нем огромными буквами написано, что он спортсмен! Большой, сильный, интеллект в глазах не светится, но с виду добродушный.., я и то сначала ошиблась, борцом его назвала, а он оказался хоккеист… — Ну надо же, — Павел Петрович огорчился, — а я на него подумал — бандит! Вот так обидишь человека! — Да ты не расстраивайся! Ошибиться нетрудно. Многие спортсмены, когда карьера не залаживается, в бандиты переквалифицируются. Только они на самых первых порах учатся «лицо держать» — вырабатывают специальный взгляд, от которого все шарахаются. Без такого взгляда среди бандитов никак… Павел Петрович запер машину, и они с Надеждой направились к одноэтажному зданию в глубине двора. Вход в столярную мастерскую был с обратной стороны, поэтому вполне понятно, что с набережной Обводного канала не было видно, что возле нее происходит. Никакой вывески около входа не было, но по доносящимся изнутри взвизгам дисковой пилы и по рассыпанным на крыльце опилкам становилось ясно, что делают за этой дверью. Надежда решительно открыла дверь и шагнула внутрь. Внутри помещение было разгорожено стеклянными переборками на несколько частей. В одной из них непрерывно что-то пилили и строгали, за другой перегородкой веселый парень с обвязанной платком головой красил готовую дверь. Перед самым входом мужчина лет сорока с заложенным за ухо карандашом задумчиво разглядывал небольшой чертеж. Увидев вошедших, он отложил этот чертеж и проговорил: — Принимаем только на конец июля. Вам входные или межкомнатные? — Межкомнатные что? — в растерянности проговорил Павел Петрович. — Двери, конечно, — мужчина недоуменно пожал плечами, — а вы, интересно, зачем пришли? — Мы пока только присматриваемся, — перехватила Надежда инициативу, — присматриваемся, прицениваемся, подбираем.., нам квартиру еще только осенью сдадут. — Ну вот, как раз сейчас и записывайтесь, посоветовал мастер, — как раз пока квартиру получите, и здесь очередь подойдет, а насчет цены не сомневайтесь, дешевле нашего нигде не найдете! Потому у нас и очередь, и вывеску даже не вешаем — и без того от клиентов отбоя нет! — Ну да, и налоговая инспекция не найдет, пробормотала Надежда Николаевна себе под нос, а потом повысила голос: — А у вас девушка работала, Таня… — Сегодня ее нет, — нелюбезно отрезал мастер. — А вот вчера у вас вроде какая-то драка была… — Послушайте, — столяр выпрямился и окинул Надежду подозрительным взглядом, — вы вообще насчет заказа или просто так? Что вы все расспрашиваете, разнюхиваете? Я, между прочим, Татьяну после вчерашнего уволил! Мне ни к чему, чтобы тут посторонние шлялись и с моими ребятами в драку лезли! Мне неприятности не нужны! — Да ладно, что вы, — Надежда Николаевна невольно попятилась, — я так просто спросила… — Так просто в горсправке спрашивайте! мастер теснил подозрительных посетителей к дверям. — Да и там только за деньги! Ишь ты, она еще налоговой меня будет пугать! Да у меня все схвачено! — Не сомневаюсь, — сухо проговорила Надежда, задом выходя в дверь, — а если вы так будете разговаривать, всех клиентов распугаете! Павел Петрович без слова выскользнул вслед за ней. Как и большинство мужчин, он постарался не ввязываться в конфликт, стоя, так сказать, над схваткой. — У меня клиентов хватает! — крикнул вслед посетителям вредный столяр. — Вон, аж до осени очередь! — Бывают же такие хамы! — проговорила Надежда Николаевна, остановившись неподалеку от столярки и переводя дыхание. Сегодня и без того было жарко, а после ссоры со столяром она еще больше разгорячилась. — Некоторых людей никак не изменить, ему и клиенты не нужны… — Лексеич — он такой! — послышался голос у нее за спиной. — Он сурьезный! Ежели что не по нем — так напустится — страх! Надежда оглянулась и увидела небольшую сгорбленную старушку, опирающуюся на палку, с полиэтиленовым пакетом в свободной руке. На пакете было написано «Дольче энд Габбано», но в нем отчетливо просматривались не дорогие итальянские шмотки, а буханка хлеба и пакет молока. |