Книга Змея на груди, страница 26 – Ирина Дягилева

– Как ты думаешь, Пуляша, который сейчас час? – тоскливо поинтересовалась Марина.

– Не знаю, у меня телефон отняли, время узнать неоткуда.

– А чего ты с собою часы не носишь?

– Глупый вопрос. Часы они бы тоже отняли. Здесь же не санаторий.

Прошло уже довольно много времени, а за ними, чтобы препроводить их в камеру, все не шли. Марина скинула туфли и прилегла на кушетке. Пульхерия встала и начала ходить по комнате из угла в угол. Это помогало ей думать.

Она размышляла о том, что совершила глупость, за которую расплачиваются теперь ни в чем не повинные люди, а сидя в изоляторе, настоящего убийцу не найти. Не исключено, что тогда в спальне Оксаны она видела именно его. Пульхерия попыталась припомнить, как он выглядел. Рост? Она смотрела на него снизу вверх. Пожалуй, гигантским она его не назвала бы, да и телосложение у него самое обычное, среднее. Лицо, цвет волос, цвет глаз? Все произошло настолько быстро, что Пульхерия ничего не успела разглядеть. Только и запомнила дурацкую фетровую шляпу у него на голове. Она еще тогда подумала, что такие шляпы сейчас никто не носит, да и жарковато в ней. Скорее всего, мужчина надел ее, чтобы скрыть лицо, чтобы его никто не узнал. «Лучше бы надел чулок на голову», – усмехнулась она.

В общем, ничего примечательного, если встретит его еще раз, то не узнает, – сделала Пульхерия неутешительный вывод.

Тут она вспомнила о консьерже Стасике. Интересно, почему он ничего не сказал, что в квартиру еще кто-то приходил в то время, когда они с Мариной в ней были? На такую шляпу он должен был обратить внимание. Мужчина проскользнул мимо него? А может быть, Стасик в этот момент отошел куда-нибудь? А вдруг они в сговоре? Нет, со сговором она, пожалуй, переборщила. Скорее всего, он ему тоже стольник сунул. Но тогда Стасик его уж точно бы запомнил и стал бы свидетелем, причем нежелательным. Стоп. А зачем ему давать Стасику стольник? Глупость какая. Мужчина в шляпе вел себя не как гость, а как хозяин. Он погасил свет, выключил музыкальный центр, отключил воду. Нет, музыкальный центр отключила она. Не важно, все равно по всему было видно, что мужчина в квартире не в первый раз. Остается выяснить у Стасика, видел ли он его. Эх, жаль, что она об этом так поздно вспомнила. Надо было еще тогда его обо всем расспросить. А с другой стороны, допустим, Стасик вспомнит его. И что это даст? Имя убийцы или его сообщника? Тогда за жизнь Стасика она не даст и гроша ломаного…

Вдруг дверь распахнулась и на пороге появился Василий Карлович, следом за ним вошли майор Кузьмин и следователь Штыкин.

– Ну вот они ваши красавицы, – бодрым голосом объявил следователь Ретивый, – получайте их в целости и сохранности в соответствии с описью.

Василий Карлович протянул Пульхерии пакет, в который Нина Гавриловна сложила ее вещи.

– Здесь не все в целости, – заявила Пуля. – Где мой телефон, который вы у меня отняли в ванной комнате Оксаны Шпак?

Не успела она договорить, как Василий Карлович вынул из кармана пиджака телефон и протянул ей. В комнату вошел Корнеев с двумя стульями, которые поставил возле стола, вышел и вернулся еще с двумя. Все расселись, и майор Кузьмин потребовал:

– А теперь, Пульхерия Афанасьевна, рассказывайте и постарайтесь не упустить ни одной подробности.

Все слушали Пульхерию очень внимательно, не перебивая, а когда она закончила, следователь Штыкин сказал:

– Час назад мне позвонил Мамонов. Я отправил его в Суздаль проверять ваши с Мариной Денисовой показания. И знаете, что он мне сообщил?

– Откуда же мне знать? – хмыкнула Пульхерия. – Я ведь Дроздовская, а не Ванга.

– Он установил, что все ваши показания – чистейшая правда…

– А вы сомневались? – с иронией спросила Марина.

– Да, не скрою, сомневался.

– У вас работа такая – никому не верить и всех подозревать, – пожала плечами Пульхерия.

– Все-таки как вы плохо о нас, милиционерах, думаете, – с обидой заметил следователь Ретивый и с пафосом заявил: – Наша работа – истину устанавливать.

– Истину устанавливать, родину от врагов защищать, пиво пить… Главное – не переусердствовать в поисках истины и врагов, а также в употреблении пива, – парировала Пульхерия.

– Ладно, ладно, Пульхерия Афанасьевна, – примирительно произнес Кузьмин, – у людей же на лбу не написано «честный человек», «враг» или «убийца». От лица всех наших органов просим у вас с прощения за доставленные вам с Мариной Владимировной неудобства.

– Хорошо, прощаем, – кивнула Пуля. И спросила у подруги: – Да, Мариша?

– Нет, – покачала головой Марина, и глаза ее наполнились слезами, – а как же мой муж Олег?

– Насчет вашего мужа, Марина Владимировна, можете не беспокоиться, – сообщил Штыкин, – я его еще два часа назад отпустил. Он, наверное, уже дома вас дожидается.

– Ой, правда? Что же вы молчали? – слезы у нее мгновенно высохли. – Так, может, я пойду?

– Погоди, вместе пойдем, – попросила Пуля, приподнимаясь со стула.

– А у нас к вам, Пульхерия Афанасьевна, если вы не против, еще есть несколько вопросов, – остановил ее Штыкин.

– Я не против, но все вещи Марины остались у меня дома, она без ключей и денег, к себе не сумеет попасть. Впрочем, звони Олегу, – Пульхерия протянула подруге свой мобильный, – может, он тебя встретит?

Марина взяла телефон и выбежала за дверь.

Игорь Петрович достал из кармана куртки ярко-желтый пакет, вынул из него несколько фотографий и веером разложил на столе.

– Пульхерия Афанасьевна, Алексей Александрович сказал мне, что вы знаете имя человека, труп которого мы нашли на даче Марины Владимировны? – с волнением спросил Штыкин. – Вот посмотрите.

Она взяла в руки одну из фотографий и усилием воли заставила себя взглянуть на то, что осталось от молодого, полного сил парня. Ей больно было смотреть на это. Пульхерия боялась вида смерти и не стеснялась этого. Слезы навернулись у нее на глаза. Сквозь их пелену она увидела синее горло Вольского. Такое же синее горло было у Оксаны. «Что же вы такое сделали, за что безжалостные руки лишили вас самого дорогого, что есть у каждого из нас, того, что дается нам свыше? И никто, кроме Всевышнего, не имеет право у нас это отнимать!» – с горечью подумала она.

– Да, знаю. Это… – Голос у нее внезапно стал густым и низким. – … это Вячеслав Всеволодович Вольский.

– Вы в этом уверены? – взволнованно спросил Штыкин.

Пульхерия кивнула.

– Я держала в руках его паспорт.

– Удивительно, как прихотливы бывают переплетения судеб, – Штыкин вскочил со стула и стал нервно ходить по комнате. – Много лет назад меня убрали из Москвы, чтобы я не смог никогда больше пресечься с этой семьей. И вот надо же такому случиться.

– Совершенно очевидно, что эти два убийства тесно между собой связаны, – заявила Пульхерия. – Скажите, Василий Карлович, если это, конечно, не секрет, когда была убита Оксана Шпак?