Книга Шут и император, страница 16 – Алан Гордон

Он буркнул что-то нелицеприятное в адрес моей матери. Я предпочел пропустить его слова мимо ушей и, встав на колени рядом с ним, приставил нож к его горлу. Он перестал дергаться.

— Слабоватое оправдание для ночного ограбления, — сказал я.

— Нельзя обвинить человека за попытку, — огрызнулся он.

— Еще как можно! Ладно, честно говоря, я предпочел бы перерезать тебе глотку, и дело с концом, но после такого несчастного случая пришлось бы сразу убираться отсюда, а ведь я уже заплатил за две недели вперед. Так что, пожалуй, лучше сдать тебя властям.

— Но мне показалось, что вам невыгодно связываться с блюстителями порядка, — поспешно вставил Азан.

— А я говорю не о них, — отрывисто сказал я. — Возможно, отец Эсайас заинтересуется этим маленьким приключением. «Петух» ведь под его крылышком, не так ли?

— Откуда ты знаешь? — прошептал он.

Я слегка шлепнул его.

— Ты щенок. Я обчищал карманы, когда у тебя еще молоко на губах не обсохло. Ты думаешь, что мне не знакомы обычаи этого города? Наверное, надо сдать тебя отцу Эсайасу, а уж он сам разберется с тобой.

— Пожалуйста, господин, извините. Меня бес попутал, — залепетал он.

Я вновь пихнул его в бок, и он заткнулся.

— А ты, Клавдий, что скажешь? — спросил я. — Сохраним ему жизнь?

— Не понимаю, какой нам с него прок, — протянул Клавдий. — Даже воровать толком не умеет.

— Нет-нет. Мне не удаются ночные вылазки, но я ловко обчищаю карманы, к тому же знаю здесь все ходы и выходы и могу сыскать для вас все, что угодно, хоть самого черта.

Я поднял руку, и он сразу заткнулся. Тогда я опустил ее.

— А кстати, мне действительно нужно найти кое-кого, — сказал я. — Моего знакомого шута. Его зовут Тиберий.

— Я знаю его, — оживился Азан. — Вот видите? Я могу быть вам полезным!

— Мне хотелось бы узнать, где он сейчас обитает, — продолжил я. — Разыщи его, и тогда ты, возможно, получишь небольшое вознаграждение. Хотя, учитывая твою сегодняшнюю вылазку, наградой тебе будет уже само продолжение твоего жалкого существования, не так ли?

— Так, так. Я принесу вам известие уже завтра до захода солнца.

— Обыщи его да выстави отсюда, — велел я.

Виола прощупала его одежду и, не найдя никакого оружия, разрешила парню подняться, не отводя меча от его груди.

— До завтра, приятель. Ступай, поспи немного, — напутствовал его я. — Кстати, не забудь умыться. Нашему хозяину вряд ли понравится лишняя грязь на его шикарных покрывалах.

Азан тихо выскользнул в коридор. Прислонившись к косяку, я проследил за тем, как он убрался в свою комнату.

— Молодец, — похвалил я Виолу. — Только в следующий раз лучше держи наготове нож. Мечом тут особенно не помашешь.

— Понятно. Но можно ли было ожидать такого в первый же вечер?

— Да уж, нечаянная радость. Ложись-ка да поспи немного. Теперь моя очередь дежурить.

Мы вышли из «Петуха» около полудня — обычное время для шутовских представлений. Я захватил с собой только сумку с реквизитом, оставив в комнате большую часть вещей. Оставил также и меч. Под защитой городских стен можно было позволить себе выглядеть менее воинственно. Однако Виола не захотела расставаться с мечом. Мы сговорились, что сегодня я буду давать представление, а она — следить за публикой.

— Это и весь наш сегодняшний план? — спросила она.

— Нет, — ответил я. — Но первым делом мне надо выступить. Шута, которого не особо волнуют представления, сразу же сочтут шпионом. Выждем немного времени, а уж потом будем выяснять, где обитают мои сотоварищи.

Улочка от нашей гостиницы, полого поднимаясь к югу по склону Ксеролофона, вывела нас к юго-западному ответвлению Месы. Пекарни по обеим сторонам улицы дразнили чудесными ароматами, и мы, не удержавшись, накупили впрок теплого хлеба. Хотя эта широкая центральная улица шла более или менее прямо, изогнутые и кривые боковые улочки сплетались в настоящий лабиринт, где теснились друг к другу каменные и кирпичные дома, а их верхние, выступающие вперед этажи алчно захватывали все жизненное пространство, лишая солнечные лучи возможности пробиться к пешеходам.

А пешеходы толпились повсюду. Константинополь стоит на перекрестке торговых путей мира, и все населяющие землю народы засылают сюда своих представителей на поиски счастья, богатства или славы. Печенеги, турки, русские, аланы и латиняне — все суетились вокруг, лопоча по-гречески с разной степенью умения и с самыми экзотическими акцентами.

Никуда не сворачивая, мы дошли до Месы, главной улицы, в том месте, где она пересекает форум Аркадия. Над нами возвышалась воздвигнутая в честь этого императора колонна высотой более ста футов, сложенная из огромных обтесанных камней. Говорят, что когда-то вершину этого памятника украшало изваяние самого Аркадия, но землетрясение давно сбросило его с пьедестала.

Подобные памятные колонны попадались едва ли не на каждом углу: многочисленные императоры и императрицы стремились увековечить себя в памяти потомков. Когда же то или иное стихийное бедствие низвергало статую известной персоны, то многочисленные прорицатели, процветавшие в эти суеверные времена, тут же начинали выдвигать по этому поводу самые разные предсказания. А циничные граждане развлекались, заключая пари по поводу того, какая из статуй развалится в следующий раз.

По площади проходил какой-то вооруженный отряд, грудь воинов защищали доспехи почти цилиндрической формы, на плечах небрежно лежали увесистые секиры с одним лезвием. На их знамени был изображен извергающий пламя дракон на голубом поле. Проходя мимо, мы услышали беспечную болтовню нескольких солдат.

— Они говорили по-английски, — удивленно воскликнула Виола.

— Это варяжская гвардия, — пояснил я. — Среди них много англичан. Впервые они появились здесь после норманнского завоевания Англии. С тех пор в Византии обосновалось много северян, особенно после начала движения наших доблестных крестоносцев. Гвардейцы исключительно преданы императору, по крайней мере до его низвержения. Но свято место пусто не бывает, и их исключительная преданность обычно легко переносится на очередного престолонаследника.

Мимо нас прошел еще один отряд, примерно так же экипированный и состоящий сплошь из высоченных белокурых воинов.

— Это тоже варяги? — спросила она.

— Да.

— Но они, похоже, не англичане. Я не поняла, на каком языке они говорили.

— На датском, — сказал я. — Здесь служат много разных северян. Их посылают сюда набираться опыта.

— Ты говоришь по-датски? — удивилась Виола.

— Свободно.

— Странно, — сказала она. — Зачем тебе понадобился этот язык? Я думала, что большую часть жизни ты провел в Средиземноморье.