Онлайн книга «Вредность не порок»
|
— Ничего особенного. Простудился. А потом наблюдал, как Надежда ушла. Как тебя твой кавалер галантно провожал… И я тебе прямо скажу — пьяная ты была, ну просто как свинья… — Свиньи, между прочим, вообще не пьют, — сообщила я, потому что больше сказать было нечего. — Это точно… Потому как у них ума побольше… Я сердито шевельнулась, изображая, что хочу встать, но Стас чуть напряг локоть, и я угомонилась. — Стас, а ребята выходили ночью из дома? — Конечно… Этот.., твой и тот, что со шрамом. Коля вроде? — я кивнула. — И Ира выходила… — В сад? — В сад, в сад… К забору. Едва по ноге моей не прошла, но ничего не заметила. А вслед за ней и парень вышел. И тоже к забору. Вернулись вместе… Смотрю: в обнимку идут, хихикают… — Стас вздохнул. Хорошо его зная, я понимала, что теперь он считает, что мог что-то изменить, спасти Ирку, которая совершенно не представляла, что, выйдя тайком к забору, подписала себе смертный приговор. И знать этого Стас не мог, потому как не видел того, что увидела тогда подружка. — Пойми, Стас, твоей вины в Том, что случилось, нет. Ни у кого из нас и в мыслях не было, чем все может закончиться. Даже если бы ты знал, что она успела там увидеть, — тут голос мой предательски дрогнул, но плакать было уже нечем. — А ты знаешь, что она увидела? Я кивнула: — Простыря… Может, она, конечно, и не разглядела, что это был именно он, но это ничего уже не значило. Жук застукал ее там, на телогрейках, и понял, что Ирка увидела, как привезли связного. Скорее всего, обращались с ним не слишком галантно… В подвале у Савченко я его пиджак нашла, кровью забрызган. Жук, наверное, ей сразу же наплел с три короба, но только ведь Ирка не дура. Поэтому и позвала меня вечером к себе… Эх, если б я только знала… Или она бы намекнула… — Стаська, — позвал Стас и тихонечко потянул меня за подбородок, — Стаська, ну не надо… Ты же сама понимаешь… Согласно мотнув головой, я всхлипнула и подалась ему навстречу. Он коснулся губами моего лба, потом виска, но это было прикосновение, а мне вдруг до смерти захотелось, чтобы это был поцелуй… — А потом? — вздохнула я с досадой, плохо соображая, как же себя вести и что мне вообще нужно. — Что потом было? — Они вернулись в дом, вскоре вслед за ними и мужики вернулись. Надежда около девяти утра ушла, ты часа через два… Ох, и злилась же Степанида Михайловна! — Я помню, — буркнула я, но думать об этом не хотелось. — ..Когда ты в очередной раз намылилась в окно… — Почему в очередной? — Я вытянула шею, с подозрением вглядываясь в ухмыляющуюся физиономию. — На что ты намекаешь? — На то, что ты повадилась по ночам болтаться где ни попадя… В предыдущую ночь на мальчика из окна свалилась… — Я не свалилась… А откуда ты знаешь? — Впрочем, немудрено было догадаться. — Так ты слышал? Стас фыркнул: — Еще бы! Такой грохот! И пока ты на стуле дрыхла, я его чаем напоил и на автобус проводил… — Да? — глупо переспросила я, решив больше не задавать вопросов. — Да. И я все гадал: ты его записку сжуешь или еще чего… А ты ее под свитер сунула. Я молчала. — Вообще-то он хороший пацан оказался, этот Вовка. Он мне кое-что порассказал, я тогда и сообразил, что ты, как всегда, вляпалась… Только задницу тебе надрать я не мог, потому как ты меня ненавидишь, видеть не можешь и все такое… Сообразив, что я сегодня все-таки изловчусь и еще раз задам хорошего рева, он спохватился: — Ну все, все… Извини… Так вот… Когда ты в очередной раз намылилась в окно… — Стас, — не вытерпела я, — так ты был рядом с недостроенным коттеджем? — Угу… Правда, понять, кто там еще и что они делают, не мог, потому как был снаружи… Потом, когда обошел со стороны веранды, тебя в углу увидел… — Стас, ты кот, что ли? Темнота же была, хоть глаз коли… Он пожал плечами: — Да светло было… Тут я и понял, что они в ту комнату перейдут, где ты скрючилась… Пришлось камень бросить в кусты. А ты, между прочим, мимо меня пролетела, но даже и не глянула. Чувство благодарности у тебя заниженное… И пакет из тебя выпал… К Ире хотела переселиться? Я уж и не знала, что сказать. — Пакетик я на всякий случай подобрал. Домой вернулся, думал — все. Хоть высплюсь. Не тут-то было, слышу — опять шуршат! Голос у Стаса вдруг стал раздраженным, и я быстро сообразила почему. В это самое время пришел Ефим с черной бархатной коробкой, и, после того, как я ее среди досок спрятала, мы с ним… Господи, вот дура я! Конечно же, Стас все видел. Потому и свет в доме зажег… — Ну а утром.., сама знаешь. А почему ты в милиции не рассказала о том, что ночью видела? Над этим вопросом я и сама голову ломала. — Не знаю… Во-первых, мне никто не поверил… Ни Ефим, ни Надька… Хотела убедиться, что не чокнулась. Джинсы грязные пропали, щетки тоже не было… Во-вторых — камни. Ефим сказал, изумруды… — Стась… — укоризненно протянул Стас, — ну ты как маленькая… Какие это изумруды? Ты изумруды не видела? — Он сказал, что необработанные. А необработанные я не видела. Откуда я могла знать? Я помочь хотела… А ты их видел? — Конечно, видел… Фуфло натуральное… — Да, я знаю… — призналась я печально, — просто тогда у меня времени думать не было. — На это он и рассчитывал. Понимал, что язык у тебя чесаться будет, вот и решил убрать подальше. — А зачем подальше? Я все понимаю, одного понять не могу — почему он со мной возился? — Как почему? А выкуп? — удивился Стас, а я выкатила глаза и, отстранившись, не мигая на него уставилась. — Стас, ты что сейчас сказал? — Здрастьте, — кивнул тот, — а из-за чего весь сыр-бор? Я поняла, что мне необходимо хотя бы пару минут посидеть и подумать. То, что я сейчас услышала, меня оглушило. Вероятно, на лице у меня что-то отразилось. Стас пригляделся и спросил: — Стаська, тебе плохо? — Угу, — отозвалась я, потому что моя вера в человечество в очередной раз потерпела сокрушительное поражение. Гораздо приятнее было думать, что все это время Ефимом двигала роковая любовь, ан нет тебе! Сделав пару глубоких вздохов, я попросила: — Расскажи… — Я думал, ты знаешь… — словно извиняясь, торопливо буркнул Стас. — Короче, к вечеру следующего дня коробки в штабеле уже не было. Я только потом узнал, кто ее взял и твои грязные вещи заодно… То, что все это добром не кончится, я давно сообразил. Но в ту ночь ты сама себя переплюнула. Я думал, что ты сглупишь, даже колесо с «девятки» снял, но одним колесом тебя разве остановишь? — В голосе Стаса зазвучали нотки праведного гнева, и я потупилась. — Когда понял, что ты не угомонилась, решил плюнуть, поймать и надрать задницу и тебе, и кавалеру твоему. |