Онлайн книга «Клинический случай»
Я кладу голову на коврик для мыши и отключаюсь. Мне снится мой обычный сон. Я открываю дверь. На пороге стоит мужчина, голый по пояс; мой ровесник. Он высокого роста, песочного цвета волосы на висках немного припорошены сединой. Он улыбается и говорит: – Привет, Джек-младший. И я отвечаю: – Папа, это не смешно. Его лицо точно такое же, как на фотографии, что сохранила моя мать: мы трое на пляже в Клируотер. Его глаза очень похожи на глаза сына. И подбородок тоже. – Ты думал, что я умер. А я вот он – жив, – лукаво заявляет он. И каждый раз в этом сне я делаю одно и то же: хватаю его за загорелые плечи и с силой прижимаю к стене. Несмотря на богатырский вид, он легкий, словно ребенок. – Что с тобой случилось? Что случилось? – кричу я ему в лицо. – Ничего, – бормочет он. – Я здоров как бык. – Сколько тебе лет? – Столько же, сколько тебе, – отвечает отец и улыбается. А затем вырывается и убегает прочь. Я бегу за ним, мы оказываемся, как ни удивительно, на поле для гольфа. Во сне мой старик хитер и стремителен. Я всегда его догоняю на краю тринадцатого грина. Я прыгаю на него сзади и валю на землю. А потом мы долго-долго лежим на мягкой влажной траве, я прижимаю его к земле и жду, пока восстановится дыхание. Затем я переворачиваю его лицом к себе, но он уже не улыбается, как на фотографии. Он мертв. Я трясу его, этого парня, который так похож на меня, слишком похож, – но двигает мною не горе, а злость. – Это не смешно! – кричу я в его побелевшее лицо. – Немедленно очнись и ответь мне, когда ты на самом деле умер! А заканчивается этот сон всегда так: я с такой силой трясу отца, что его зубы выпадают изо рта, как звезды из черной дыры. После дюжины с лишним таких ночных кошмаров разве могу я винить Анну за то, что она меня бросила? Я просыпаюсь и вижу перед собой Хуана и Эвана, они смотрят на меня, как на массовую автокатастрофу. – Ночка выдалась бурная? – интересуется Хуан. – Ты же должен быть в Тампе. – Я получил твое сообщение. Встал пораньше и вернулся. – Эван, – говорю я, – нам с Хуаном надо поговорить. Парень кивает и разочарованно плетется к своему столу. Я теперь что, местный паноптикум? Хуан принес с собой еду из кафетерия. Он придвигает к моему столу еще один стул и достает из пакетов рогалики, круассаны и апельсиновый сок. – Поздравляю с отпуском, – говорю я. Сообщение об этом я увидел на доске объявлений. – Да, ухожу с понедельника. – Я горжусь тобой, друг. Ну, ты доволен, что будешь работать над книгой? Он пожимает плечами: – Сестра не в восторге. – Черт, вот засада. – Хотя она говорит, что все понимает. – Я уверен, получится шедевр, – говорю я. – Лиззи будет гордиться тобой, когда ее прочтет. Я хватаю трубку: снова звонит Эдди Белл насчет некролога Одри Файфер. Я быстро перевожу звонок на Эвана и кладу трубку. – Расскажи, как там продвигается твое расследование, Джек, – говорит Хуан. – Оно жрет меня живьем, вот как продвигается. Они похитили Эмму. Хуан молча кладет недоеденный рогалик на стол и оглядывается по сторонам, чтобы убедиться, что нас никто не подслушивает. Затем отхлебывает сок и тихо спрашивает: – Кто, Джек? – Вдова и ее подручные. – Чего они хотят? – Песню. – Я сообщаю Хуану название. – Она была на том диске, что мы носили к Домми. – Так отдай им эту хреновину! – Именно это я и собираюсь сделать. Но проблема в том… – Что они в любом случае могут убить тебя. И Эмму. Вас обоих. – Ты чертовски догадлив. Поэтому я одолжил пистолет. Хуан насторожился: – Ого. А почему бы тебе не пойти в полицию? – Потому что они никогда не найдут Эмму. Живой, – отвечаю я. – Это не классическое похищение, это покруче «Фарго». [128] Эти уроды все придумывают на ходу. Хуан мрачно переводит взгляд на телефон: – Когда они должны позвонить? – В любой момент, – отвечаю я. – Ты даже не представляешь, какие они идиоты! Они думают, что мне, помимо Эммы, еще и деньги нужны. Они, похоже, не понимают смысл слова «выкуп» – что его обычно требуют похитители. Понимаешь, с кем приходится иметь дело? Хуан откидывается на спинку стула и некоторое время смотрит в потолок: – Что за пистолет? – Дамский кольт. И не смей ржать. – Джек, ты когда-нибудь стрелял из пистолета? – Пару раз. Ладно, один. – Это было в полицейском тире. Я продырявил бедро картонному бандиту, а потом написал об этом юмористический очерк на двенадцать дюймов. Хуан медленно поднимается на ноги: – Джек, мне надо подумать. Дай знать, как только они проявятся. – Обязательно. Он наклоняется ко мне и говорит: – Как думаешь, где они ее держат? Есть идеи? – Ни одной, брат. Ни единой зацепки. – Mierda. [129] – Расскажи мне, как ты это сделал, – шепчу я, – той ночью на катере, когда вы плыли с Кубы. Инстинктивно? Или ты все спланировал? Мне нужен совет. – Я скажу тебе, что я помню, Джек. Я помню, что тогда все казалось предельно просто. – Он сжимает мое плечо и добавляет: – Самое скверное начинается потом. Когда телефон наконец звонит снова, на часах уже двенадцать тридцать. – Таггер? – Джерри, старый негодяй. Как дела? – Вечеринка в восемь тридцать, – говорит он. – Сегодня? – Тебе понадобится лодка, GPS-приемник и прожектор. – Ты псих, – заявляю я. – И еще спрей от комаров. И оденься соответственно, придурок. – Где все пройдет? – Я записываю слово в слово то, что он говорит. – На большом озере. – Только не на Окичоби. Ты что, шутишь? |