Онлайн книга «О, счастливица!»
Пухл понял намек. – Твою бога душу мать, – выдохнул он и начал с удвоенной скоростью выуживать плетеные корзины. Нанять и оснастить приличный отряд обошлось бы недешево, а ни у Пухла, ни у Бода Геззера не было ни гроша; чистая стоимость всего имущества Бода ограничивалась новым пикапом, а Пухла – подпольной типографией и арсеналом. Поэтому они начали играть в государственную лотерею, каковая, уверял Бод, была единственным добрым делом, на которое власти Флориды расщедрились для жителей штата. Каждый субботний вечер, где бы они ни были, эти двое заезжали в ближайший круглосуточный магазин, нагло парковались в голубой зоне для инвалидов, маршировали внутрь и покупали пять лотерейных билетов. Особых чисел они не загадывали, нередко пили, так что проще было использовать автоматическую систему «Пальцем в небо», предоставляя мыслительный процесс компьютеру. Вечером 25 ноября в «7-11» во Флорида-сити Бод Геззер и Пухл, как всегда, купили пять билетов и три упаковки по шесть банок пива. Час спустя, когда объявляли выигрышные номера, оба они были далеко от телевизора. Они как раз припарковались на обочине грунтовой дороги к лесопитомнику, в нескольких милях от атомной станции Терки-Пойнт. Бод Геззер сидел на капоте «доджа», целясь из Пухловой штурмовой винтовки в муниципальный почтовый ящик, украденный ими на углу в Хомстеде. Это акт революционного протеста, заявил Бод, вроде Бостонского чаепития. Ящик поставили перед фарами дальнего света. Бод и Пухл по очереди палили из «рюгера», пока не кончились патроны и «бадвайзер». Потом они прошерстили почту в надежде обнаружить в конвертах деньги или чеки на предъявителя, но ничего стоящего не нашли и завалились спать в кузове. Вскоре после рассвета их разбудили двое громил-латиносов, явно бригадиров из питомника, отняли «рюгер» и выставили вон из лесничества. О своей невероятной удаче они узнали некоторое время спустя, вернувшись в трейлер Пухла. Бод Геззер был в туалете, а Пухл лежал на раскладном диване перед телевизором. Хорошенькая блондинка-дикторша объявляла результаты вчерашней лотереи, Пухл небрежно записывал номера на обратной стороне своего последнего уведомления о лишении имущества по суду. Через несколько секунд Бод услышал крики и вывалился из ванной со спущенными до колен джинсами и трусами. Пухл размахивал билетом, прыгая и вопя как ошпаренный. – Я из-за тебя чуть в штаны не наложил, – поморщился Бодеан Геззер. – Мы выиграли, чувак! Мы выиграли! Бод рванулся за билетом, но Пухл держал его слишком высоко. – Дай сюда! – потребовал Бод, руками загребая воздух и весьма нелепо болтая гениталиями. – Ты уверен? – Я их записал, Бод. Да, я уверен. – О господи. О господи. Двадцать восемь миллионов долларов… – Но тут вот что: в новостях сказали, что выиграли два билета. Глаза Бода Геззера сощурились до узеньких щелочек. – Это еще что за хрень? – Выиграли два билета. Но при этом у нас все равно, чё там, четырнадцать лимонов на двоих. Представляешь? Язык Бода, бугорчатый и пятнистый, как у жабы, облизывал уголки рта. Он будто собирался сплюнуть. – У кого второй? У кого, блин, второй билет? – По ящику не сказали. – Как нам узнать? – Иисусе, да мне насрать! – заявил Пухл. – Раз уж у нас четырнадцать лимонов, второй билет пусть будет хоть у Джесси, мать его, Джексона [2] ! Щетинистые щеки Бода Геззера судорожно подергивались. Он ткнул пальцем в лотерейный билет: – Должен быть способ выяснить, как по-твоему? Выяснить, кто эта хитрая жопа со вторым билетом. Должен быть способ. – Зачем? – спросил Пухл, но ответ получил не сразу. Воскресным утром Том Кроум отказался идти в церковь. Женщина, спавшая с ним этой ночью, – ее звали Кэти; рыжеватая блондинка, на плечах веснушки, – сказала, что они должны пойти и испросить прощения за то, что сделали. – За что именно? – Ты сам прекрасно знаешь. Кроум накрыл лицо подушкой. Кэти продолжала говорить, натягивая колготки. – Прости, Томми, – сказала она, – так уж я устроена. Пора бы знать. – По-твоему, это плохо? – Что? Он выглянул из-под подушки: – По-твоему, мы сделали что-то плохое? – Нет. Но Бог, возможно, с этим не согласен. – То есть это такая предосторожность, этот поход в церковь? Теперь Кэти стояла у зеркала, собирая волосы в пучок. – Ты идешь или нет? Как я выгляжу? – Девственно, – сказал Том. Зазвонил телефон. – Действенно? Нет, милый, это было ночью. Возьми трубку, пожалуйста. Кэти надела туфли на высоких каблуках, переступая, словно аист, элегантными стройными ногами. – Ты серьезно не пойдешь? В церковь, Том! Не могу поверить. – Да, вот такой я дикарь и ублюдок. Кроум поднял трубку. Она ждала, скрестив руки, у двери в спальню. Кроум прикрыл трубку рукой и сказал: – Это Синклер. – Утром в воскресенье? – Боюсь, что да. – Кроум старался изобразить разочарование, но про себя думал: «Бог все-таки есть». Должность Синклера в «Реджистере» называлась «помощник заместителя ответственного редактора по очеркам и разделу "Стиль"». Он уповал на то, что никто за пределами издательского бизнеса не понимает ничтожности подобного положения. В мелких газетах это одна из самых раздражающих и незаметных позиций. Синклер был счастливее некуда. Большинство его обозревателей и редакторов молоды, безгранично благодарны за то, что их наняли, и делали все, что Синклер велел. Его главной проблемой – и одновременно лучшим автором – оказался Том Кроум. За плечами у Кроума были горячие политические новости, что сделало его до невозможности циничным и подозрительным к любым властям. Синклер опасался Кроума; до Синклера доходили слухи. К тому же Кроум в свои тридцать пять был старше на два года и располагал преимуществом возраста, а заодно и опыта. Синклер понимал, что уважения Кроума ему не видать ни за что, ни при каких обстоятельствах. Синклер боялся – на самом деле для него как помзав-ответреда то был самый серьезный повод для беспокойства, – что Кроум в один прекрасный день унизит его перед служащими. Фигурально выражаясь, отрежет ему яйца на виду у Мэри или Жаклин или одного из клерков. Синклер чувствовал, что психологически не сможет пережить такую ситуацию, поэтому решил держать Кроума как можно дальше от редакции. В связи с этим Синклер тратил девяносто пять процентов скудного командировочного бюджета на задания, вынуждавшие Кроума отсутствовать в городе. Все складывалось: Тому вроде бы нравились командировки, а Синклер мог спокойно расслабиться в конторе. |