Онлайн книга «Безумный магазинчик»
— А волос тоже милиции отдать? — спросил Денис. — Отдай, — кивнул Психоз. — Только сначала на всякий случай померяй длину, мало ли что, может и пригодится. Некоторое время синяевский авторитет молчал, внимательно разглядывая Зыкова. — А ты, журналист, писать-то умеешь? — неожиданно поинтересовался Психоз. — Писать? — удивился Зыков. — В каком смысле? — В смысле — хорошо писать. — Я этому в университете учился, — пожал плечами Денис. — Мог бы ты, например, написать «Крестного отца»? — Как Марио Пьюзо? — Как Марио Пьюзо, — кивнул авторитет. — Даже не знаю. Я пока книг не писал, только статьи. Тут главное — информация. Если бы мне было известно о жизни итальянской мафии столько же, сколько автору «Крестного отца», может и я бы что-либо подобное сочинил. — Ты читал «Синяевскую братву» Вениамина Сукина? Денис кивнул. — А «Щупальца синяевского спрута» этого кретина, Арнольда Блатоватого? — Читал. — Ну и как? — Это явно не «Крестный отец». — Вот и я о том же. Надо писать так, чтоб до печенок пробирало, чтобы душа сворачивалась и разворачивалась, а от их суконно-канцелярского языка скулы сводит. — Так что ж вы хотите! Арнольд Блатоватый — бывший мент, а Вениамин Сукин — вообще воспитатель детского сада, канающий под секретного агента. — Ладно, журналист, — подытожил синяевский авторитет. — Ты пока иди, поработай. Мне с Быком потолковать нужно. — С ума сойти! — воскликнула Червячук. — Поверить не могу! — Во что это ты не можешь поверить? — мрачно поинтересовался Николай Чупрун. Они работали в просторном кабинете Красномырдикова, расположенном на втором этаже украшенного башенками, витражами и мозаиками генеральского особняка, напоминающего то ли замок Золушки, то ли католический собор. Из широкого светлого окна открывался вид на рузаевское озеро и лес. Вдоль забора на аккуратно постриженном газоне росли усыпанные крупными красными цветами розовые кусты. Два дня назад Роман Анатольевич любовался из окна всей этой красотой. Теперь его распотрошенное патологоанатомом тело покоится в холодильнике морга. Через два дня адское пламя печей крематория превратит останки генерала в прах. Через два месяца люди забудут о том, что он существовал. Колюня рылся в бумагах, а Нержавеющая Маня бодро щелкала по клавиатуре генеральского компьютера. — Незадолго до смерти, а именно в ноль часов восемь минут Роман Анатольевич соединился с сервером «страшна яместь . ру», — сообщила Червячук. — Страшна яместь . ру? — повторил Колюня. — Это еще что такое? — Если верить тому, что здесь написано, этот сервер позволяет расправляться с врагами при помощи виртуальной компьютеризированной магии. — Полный маразм, — фыркнул опер. — Маразм, — согласилась Червячук, щелкая мышью и открывая следующую электронную страницу. — Никогда бы не подумал, что Роман Красномырдиков мог поверить в такую чушь, как компьютерная магия. — Может, он в нее и не верил, а вот ты сейчас поверишь. — Что ты имеешь в виду? — заинтересовался Чупрун. — На этот сервер можно поместить имя своего врага, — пояснила Марина. — Тогда все посетители сервера будут желать ему всякие пакости, придумывать способы смерти и так далее. Знаешь, что пожелал генералу некий девятилетний Вова Мусин из села Большие Мячики? — Понятия не имею, — пожал плечами Колюня. — Он предложил зарубить генерала летящим томагавком, — пояснила Червячук. — Томагавком? — недоверчиво вскинул брови опер. — Вот именно. — Но ведь томагавк — это же топор, а генерала убили топором! — повернулся к Марине Чупрун. — Если предположить, что топор в генерала метнули с расстояния в несколько метров, становится понятно, почему Роман Анатольевич повернулся к убийце спиной. Он мог вообще не увидеть убийцу. Стоял себе у памятника, думал о своем, а киллер незаметно подкрался и бросил топор. Тут явно поработал профессионал. Топор — это тебе не нож. Чтобы метать его с такой точностью, надо не один год тренироваться. Эй, что с тобой? Лицо Червячук покрывала смертельная бледность, посиневшие губы были сжаты с такой силой, что превратились в узкую ассиметрично изогнутую линию. «Приступ», — мелькнуло в голове у опера. Подскочив к Марине Александровне, он схватил ее за плечи и потряс. — Эй! Ты слышишь меня? Что с тобой? Тебе плохо? Может, скорую вызвать? Лицо Червячук исказилось гримасой, в которой яростная, животная ненависть соседствовала с невыразимым отвращением. Большой некрасивый рот распахнулся, выбрасывая наружу дикий, нечеловеческий крик. — Не трогай меня! Нет! Уйди! Ненавижу! Ненавижу! — Марина забилась в руках Чупруна, отталкивая его и яростно лягая ногами. Опер отпустил ее плечи и на всякий случай отскочил в сторону. Червячук судорожно всхлипнула и вдруг замерла, затихла, непонимающим взглядом уставившись на злого Колюню. — Ты что, совсем спятила? — взорвался опер. — Вчера ни с того ни с сего убежала с работы, бросив в своем кабинете прикованного к стулу подозреваемого, теперь на меня орешь. Да что на тебя накатило, дура ненормальная? К тебе что, и прикоснуться нельзя? Я думал, тебе плохо, помочь хотел, а ты вопишь, будто я тебя изнасиловал. — Прости, — прошептала Марина. — Мне показалось… — Что тебе показалось? — Да так, ничего. Просто что-то нашло. Не знаю. Я не понимаю, что со мной. — Зато я понимаю, — проворчал Чупрун. — Это называется синдром старой девы. Слышала о таком? Трахаться тебе надо, мужика завести, как любой нормальной бабе, может тогда бросаться на людей перестанешь. — Я сейчас вернусь. Марина поднялась и, пошатываясь, двинулась в ванную. — Психопатка, — проворчал ей вслед Колюня, усаживаясь за компьютер. «Старый похотливый кобель, занимающийся растлением малолеток» , — с нарастающим интересом прочитал он данную Красномырдикову характеристику. «Врун, мерзавец, подлец и вор. Этот засранец распродал налево половину вооружений Российской армии, не говоря уже об обмундировании и стратегических материалах с военных заводов. Проститутка в генеральских погонах, он беззастенчиво торговал честью и достоинством офицера…» — Любопытно. Очень любопытно, — пробормотал Чупрун. Я налогов не платил, Ну не платил — и не платил, А за бездетность за мою |